– Это было давно, и лишь в ответ на грубость и обвинения слишком навязчивых собеседников и… родственников, – невозмутимо пожал мужчина плечами, хотя, на упоминании о родне, не смог сдержать раздраженной нотки. Но затем пристально посмотрел на герцога умными карими глазами. – Я не знаю, почему ваша неприязнь к моей сестре настолько сильна, но, насколько мне известно, она еще никому не причинила вреда. Ни до происшествия три года назад, ни после смерти лорда Чарльза Питерса. Джулия уже несколько лет живет под моим опекунством буквально в добровольном изгнании от столицы. Из глубинки, где она обосновалась, руководить женскими феминистическими настроениями не так-то просто.

– Крайне резкие и либералистические высказывания леди Питерс остались без должного наказания, что стало печальным прецедентом и поводом для подражания у других, – не согласившись, напомнил герцог. – Сейчас мы, помимо очередной вспышки чахотки, имеем волнения среди женщин, которым вдруг вздумалось носить брюки!

– «Без должного наказания»? – прищурившись, переспросил Оливер. – Не вы ли, дорогой мой друг, способствовали тому, чтобы мою сестру признали невменяемой? Не это ли «должное наказание»?– задал граф провокационный вопрос, приводя герцога в чувство и вызывая у того сожаление и… вину. Видимо потому, против обыкновения, Итан посчитал нужным оправдаться, хотя предпочитал этого никогда не делать.

– Вы не можете отрицать, что с гибелью супруга, леди Питерс стала сама не своя, – проворчал лорд Грант.

– После подобного потрясения, которое пережила Джулия, всем свойственно меняться. Лично я не имею ничего против того, чтобы моя сестра поменяла некоторые взгляды на свою жизнь, чем замкнулась, похоронив себя в скорби заживо, – холодно отчеканил Оливер, напомнив, что, несмотря на довольно нордический тип, граф Эванс являлся довольно деловым человеком с железной хваткой и сложным характером.

– Прошу прощения, – был вынужден произнести Итан, понимая, что его переживания – только его. И пусть высказывания этой сумасшедшей лишь ему кажутся личными. Глупо было помышлять, что родной брат станет обсуждать свою сестру. Пусть и некрепкого душевного здоровья, в чем лично Грант не сомневался. – Это было возмутительно с моей стороны. Мне искренне жаль о своих словах.

– Извинения принимаются, – кивнул Оливер и улыбнулся куда свободнее и радушнее. – В свою очередь также хочу перейти некую черту и рискну проявить наглость, спрашивая об истинной причине вашего подавленного состояния. Не моя же родственница так подпортила ваш день, что вы на протяжении двух часов просидели в этом кабинете в полном одиночестве? Что вас мучает, друг мой? Могу заверить, что сказанное здесь – останется в этих стенах навеки. Быть может, я смогу помочь, – скромно добавил учтивый, но любопытный аристократ.

Грант хотел, было, отказаться от помощи и закрыть тему, но затем более оценивающе посмотрел на весьма неглупого и проницательного мужчину, который к своим годам умудрился практически упасть на самое финансовое дно, влипнув со своим зятем в авантюру из-за нецелесообразного вложения своих средств. Но от скандального банкротства Эванса буквально спас счастливый случай, и, спустя полгода после гибели своего партнера, Оливер отыскал нефтяное месторождение, выкупив какой-то заброшенный участок земли буквально за гроши, и сказочно разбогател на нем в одночасье. Затем последовали очередные вложения, вполне успешные и абсурдные одновременно. Что-то приносит доход уже сейчас, а что-то нет, но это, кажется, мужчину совершенно не смущает и он продолжает вкладываться в сомнительные проекты. Как, например, активно спонсировать двух братьев, которые собираются изобрести движущиеся картинки! Абсурд, да и только!