Мысли перескочили на травму Кассиана. Медицина Иргарстона — самая продвинутая, только Тримарр по развитию догоняет местных медиков. Отчего же капитан не обратится в медицинскую службу?

Илзе прикусила губу — а ведь она могла бы помочь Гарвести. Или попытаться. Кассиан хорошо справлялся с мирной жизнью. Ни разу он не напомнил героя из целой плеяды страшных историй о вернувшихся солдатах. А Илзе наслушалась их за годы учебы — страшно вспомнить. Каждый раз, разжигая костер в парке, парни и девчонки травили байки одна другой ужасней. И как-то так произошло, что все неприятности стали отождествлять с военными.

«Что черная кошка дорогу перешла, что возвращенец. Но от кошки можно сметаной откупиться, а этот жизнь заберет и мало станет», — так всегда говорила мать. И Илзе, едва-едва привыкшая к новому миру, никак не могла соотнести страшное слово и военных. Тогда в дом впервые пришел парамедик — подавить воспоминания, мешающие ребенку нормально жить.

Выйдя из храма, Илзе украдкой потянулась. Хорошо оказаться наедине с собой, вот только все тело затекает. «Это, наверное, чтобы посетители не задерживались», — решила она.

По дороге Илзе зашла в лавку — готовить дома было не из чего. И лишь отоварившись и сложив покупки в арендованную «всеоблегчающую и всевмещающую корзину», осознала, что впервые за три года назвала свою квартиру «домом».

На кухне ее ждал сюрприз. Сюрприз был бледен, с темными кругами под глазами и приоткрытым во сне ртом. Капитан Гарвести уснул, сидя на табуретке, опираясь спиной о стену. В темном флаконе, скорее всего, обезболивающее. А теплое махровое полотенце, обмотавшее покалеченную ногу, подсказало Илзе, что капитан пытался согреть травму.

— Капитан?

Илзе подхватила кончиками пальцев флакон, принюхалась и вздохнула — капитана можно хоть щекотать, хоть с табуретки ронять — не проснется. Что за глупость — вместо лечения использовать настолько мощное обезболивающее.

Раскладывая покупки, мисс Эртайн негромко ворчала, поминая глупых, не желающих лечиться мужчин в целом и упертых капитанов в частности. И вдруг замерла, сама у себя спросив, когда же начала делать поспешные выводы? Она ведь совсем ребенком попала в Биргот. И то постоянно присматривалась, прислушивалась и старалась избегать каких-либо решений. Одно то, что вначале умудрилась крепко полюбить мать, до сих пор причиняло боль. Да и любовь не прошла, стала тупой занозой где-то рядом с сердцем. И не проигнорировать ее и не бросить. Мать то есть.

Присев рядом с капитаном, Илзе подперла кулаком подбородок и глубоко задумалась. Когда они встретились в кафе, Гарвести выглядел как обычно, а сейчас казался измученным,. Под глазами пролегли тени, скулы заострились. Белая прядка волос лежала на лице так, что должна бы раздражать даже спящего человека. Не дав себе времени опомниться, мисс Эртайн убрала прядь с лица Кассиана и скользнула подушечками пальцев по гладкой коже. Не было его жаль. Сочувствие — да. Но не жалость.

В маленькой миске своего часа ждали яйца, творог и сахар. Добавив немного муки, Илзе достала венчик, щелкнула кнопкой и отставила миску в сторону — теперь оно смешается без ее участия.

В раковине мылась посуда, «губка от Билли — маникюр невредим!». И неожиданно Илзе захотелось остаться в Иргарстоне. Просто так, просто потому что ей было шесть лет, когда она последний раз видела Землю. Ей должны вернуть всю имевшуюся на тот момент собственность, но мисс Эртайн не могла вспомнить, было ли у них с отцом хоть что-то? Они бежали, последний раз она видела отца в лесу, в избушке с обвалившейся крышей. Здесь она хотя бы не окажется на улице.