Алена с тоской думала о том, что до весны ей придется все время проводить в избе, лишь по необходимости покидая ее. Потому всякий раз просилась вместе с Найденой, если та уходила в село. Однажды даже побывала в деревне, что раскинулась вниз по течению Быстрой Листвянки, но такие случаи были редкостью. Большую часть времени приходилось заниматься домашними делами: топить печь, подшивать одежду, шить так называемое приданое. Последнее девушка считала лишнем, даже поспорила с бабушкой, но та оказалась упрямой. Сказала, что все в жизни пригодится и посадила внучку за вышивку, попутно объясняя, как подбирать нити, делать стежки, что означает каждый символ. Выходило, что у каждого рода был свой узор, который вышивали на рукавах и горловине мужских рубашек, а также на подоле женских платьев. Выйдя замуж, девушка брала какой-то элемент от себя, какой-то от мужа и создавала новый, будто новый мир.

Красиво, думала Алена. Будь она чьей-то женой, соединила бы лесную фиалку, любимый цветок матери, украшавший все ее наряды, и дубовый лист. Последний ей казался символом настоящего мужчины – сильного, крепкого, как это могучее дерево. Ни у кого не видела такого в Нижнем Луговом. Хотя что толку думать об этом? Замуж не собиралась, ждала весну, а вместе с ней возможность вернуться домой. Осталось только уговорить Найдену пойти вместе с ней. В том, что ее бабушки поладят, ни минуты не сомневалась.

Этим утром ударил первый морозец. Воздух стал колючим, словно кто-то рассыпал миллиарды кристаллов льда. Звенящая тишина окутала лес. Трава, опавшие листья, покрытые инеем, хрустели под ногами, как настоящий снег. Алена воспользовалась возможностью и пошла в село.

По дороге не раз остановилась, встречая знакомых, которых с каждым днем становилось все больше. Казалось, что она снова перенеслась в Каменку, где знала каждый дом, кустик, не говоря уже о соседях. Кто-то только здоровался, кто-то благодарил за помощь или просил совета. Для каждого нужно было найти хоть пару минут.

Голос Зари и мужской, незнакомый Алена услышала издалека и поспешила на шум. Подойдя ближе, узнала Радомира, немного успокоилась, замедлила шаг. Не хотела мешать разговору, который все больше перерастал в ссору. Говорили о воспитании детей, а к этой теме ни одна мать не останется равнодушной.

– Лучше бы за мальцом следила, оставляешь его без пригляда.

– За чудищем своим следи, стреножь и пусти в поле. Не ровен час затопчет кого.

“Чудище” оказалось под стать своему хозяину: крупный вороной конь с блестящей шерстью нетерпеливо бил копытом, раздувал ноздри. Только совсем не пугал Мала. Малыш уверенно шел ему навстречу, но Алена успела перехватить его и отвлечь леденцом.

– Отец ему нужен, чтобы воспитывал, – настаивал Радомир, сделав еще один шаг навстречу молодой женщине.

– Своих роди и воспитывай, – ответила она, не отступив. – Ты парень видный, быстро жену найдешь. Вот уж не поверю, что ни одной девке или бабе не поглянулся?

– Знаешь же, что никто, кроме тебя мне не нужен. Как заноза, в сердце сидишь.

– А ты вынь да забудь. Зарастет, и не заметишь.

– Если я не хочу забывать?..

Радомир сжал ее плечи, притянул ближе, словно собирался поцеловать. Улыбка сошла с губ Зари.

– Пусти! – процедила она.

Сказала негромко, но было в ее взгляде нечто такое, что мужчина отступил. Широкие ладони скользнули по плечам женщины, сжались в кулаки. Развернулся и пошел прочь. Оседлал на коня, но не спешил уезжать.

– Все равно моей будешь, – произнес Радомир.

– Ага, когда рак на горе свистнет.