Он прошёлся ещё раз, сжав кулаки, и наконец опустился на палубу, прислонившись спиной к борту. Закрыв глаза, он попытался успокоить дыхание, но сердце билось так, будто хотело вырваться из груди. В голове его проносились обрывки мыслей, воспоминаний, страхов. И среди всего этого — образ Макоши. Богини судьбы, прядущей нити жизни.

— Макошь, — прошептал он в темноте, не открывая глаз. — Дай мне знак. Укажи путь. Где искать её? Где эта ведьма, что ты связала со мной и принесла тем самым столько бед? Я не прошу многого — только направь меня. Дай понять, куда идти.

Он сидел, прислушиваясь к тишине, к ночи, к своим мыслям. Где-то в глубине души он надеялся, что богиня услышит его. Что она даст ему знак — может, через сон, через случайное слово, через видение.

Но ночь молчала. Только ветер слегка шевелил его волосы, да вода продолжала плескаться о борт. Светозар вздохнул и открыл глаза, глядя в звёздное небо. Он знал, что не сможет уснуть, но и сидеть сложа руки тоже не мог. Утром они продолжат путь, а пока... Пока он будет ждать. Ждать знака, который, как он надеялся, всё же будет.

Светозар проснулся от громких голосов. Гребцы затянули свою песню, их голоса сливались в единый ритмичный напев, который разносился по реке, нарушая утреннюю тишину. Он потряс головой, пытаясь стряхнуть остатки сна, и с недовольством потёр глаза.

— Ну вот чего горланить-то с утра спозаранку? — пробормотал он себе под нос, раздражённо оглядываясь. — Нешто дел больше нет, как только песни орать?

Его взгляд скользнул к корме, где уже кипела жизнь. Эгиль тоже поднялся и стоял на носу, устремив взгляд вперёд. Его серая рубаха была слегка помята, рукава закатаны до локтей, а руки засунуты за пояс. Рядом с ним суетился домовой ведьмы. Светозар невольно скривился, глядя на эту парочку.

— Тьфу, — сплюнул он в воду, выражая своё презрение.

Но едва он это сделал, как получил резкий подзатыльник от Свена, который стоял рядом.

Светозар оскалился, его глаза сверкнули гневом, но в глубине души он понимал, что Свен прав. Однако признавать это вслух он не собирался.

— А ты меня ещё поучи! — выпалил он, сжав кулаки. — Без тебя знаю, что мне делать!

Свен, не меняя выражения лица, покачал головой. Его рыжие волосы, слегка растрёпанные ветром, казались ещё ярче в утреннем свете.

— Будешь дурить — выкину за борт, и всех делов, — произнёс он ровным голосом, но в его словах чувствовалась тихая угроза. — Боги не прощают глупостей.

Светозар замер на мгновение, глядя на северянина. В его глазах читалось недовольство. Он знал, что Свен не шутит. Этот рыжий гигант был человеком слова, и если он что-то обещал, то выполнял.

Эгиль, стоя на носу, не мог сдержать усмешки, слушая перепалку Светозара и Свена. Первые сутки в пути, а князь уже успел настроить против себя даже самого смирного члена хирда. «Недолго ему осталось, — подумал Эгиль. — Если будет продолжать в том же духе, его и правда за борт выкинут».

Прошка, домовой ведьмы, скосил глаз на Светозара и тоже спрятал усмешку. Его маленькие, хитрые глазки блестели от смеха. «Не доедет князь до Итиля, — думал он. — Высадят его по дороге, как всем надоест. И туда ему дорога!». Вспомнив, каким Светозар был до Пекла, Прошка покачал головой. «Совсем дурным стал. То ли полон его сломил, то ли Пекельный владыка душу ему испортил. Кто его разберёт».

Кикимора, притаившаяся в тени, тоже наблюдала за происходящим. Её тонкие пальцы перебирали прядь мокрых волос (и когда успела искупаться), а глаза, холодные и внимательные, следили за каждым движением Светозара. Она заметила, как он изменился. Раньше в нём была хоть капля смирения, хоть тень прежнего достоинства. Теперь же он стал злее, резче, словно внутри него что-то сломалось. «То ли плен его так изменил, вою не пристало в клети сидеть, — размышляла и кикимора о том же, о чём думал и Прошка. — То ли душа его почернела, пока у Пекельного владыки гостил, может, кто из бесов соблазнился чем? Эти могут. Но кто-то знает...»