«Пожалуй, мне тоже было бы удобно в таких брючках», – позавидовала я кузнецу, пиная надоевший подол носом сапожка.

В платье было жутко неудобно: красивое, дорогое, но постоянно путалось между ног. Кажется, раньше я не носила таких тяжеловесных нарядов. Возможно, я любила брюки, высокие кожаные сапоги и ремень, на котором крепился бы тот самый нож, что заметила на прилавке торговца коваными изделиями, кожаная сумочка, где уместилась бы вся мелочь. А ещё вот те туго сплетённые верёвки, собранные в мотки, странно привлекали взгляд…

Воображение разыгралось, когда Ода вывела меня на ярмарочную площадь. Чего здесь только не было! И пока мы шли меж рядов самых разных товаров и лихо зазывающих торговцев, я запуталась в собственных ощущениях. Представить не могла, кем была раньше, потому что всё, что видела, было абсолютно знакомо, будто всем этим я умела пользоваться: и рыболовные снасти со всеми крючками и нитями, и кованое оружие, и принадлежности для верховой езды, и кожевенная мастерская с её уникальными изделиями из овечьей кожи, катушки, иголки, шило… И закрытые лавки с дамской одеждой, и лавки с украшениями и косметическими средствами, даже травяная лавка, будто я сама варила отвары или зелья.

«Может, я ведьма?! Напилась случайно не того зелья и потеряла память», – подумала и хихикнула, а потом поморщилась от вида скукоженных червячков в мутно-зелёной жидкости, будто сама глотнула этой жижи.

– Пойдём-ка отсюда, Ода. Я бы чего-нибудь выпила…

– Пойдёмте к источнику, – предложила девушка.

Пройдя ещё немного, услышала странный скрежет и журчание. Оказавшись за углом высокого строения, ещё не видя того, что издавало звук, уже нарисовала в голове картину происходящего, и тут же с изумлением увидела практически то же самое – водяную мельницу, колесо, которое нагоняло воду в каменный водоём. Прозрачная струйка лилась из чуть позеленевшего желобка в чашу, выложенную светлым камнем. Несколько женщин в простых платьях набирали воду в кувшины и, весело переговариваясь, уносили с собой.

Как этот образ возник в мыслях, предположений не было, наверное, видела его раньше. Но больше удивляло то, что я понимала, как оно работает, мысленно разобрав конструкцию на детали и прикинув, чего не хватает, чтобы исключить этот ужасный скрип.

Это знание оказалось слишком невероятным, я тряхнула головой, оглянулась на Оду и вопросительно вскинула брови:

– Здесь пьют?

– Да, – улыбнулась она.

Лужа у бортика немного пахла тиной, но внутри чаши вода выглядела чистой, как и каменное дно. Я аккуратно подступила к борту и протянула сложенные ладони к желобку.

Набрав воды и понюхав её, решилась сделать глоток. Но та оказалась настолько вкусной, что я ещё несколько раз набирала её в ладони.

Потом мы бродили и бродили, становилось жарко. Ода немного освоилась и разговорилась. Рассказала о том, где выросла и как попала в дом Оциуса. Оказалось, что прислуга – это наёмные работники, и если ты не учился в Академиях, то мог выбрать работу, на которую способен, или пойти к кому-то в услужение, получать жалование. Об Оциусе только и смогла узнать, что он был строгим, но справедливым господином, ему оказалось тридцать пять лет, холост и очень занятой. Ода искренне уважала его и, очевидно, была преданной, потому что более этого не раскрыла.

В лавке с женской одеждой мы купили пару домашних платьев и несколько на выход и отправили их в поместье с посыльным.

Подхватив Оду под локоть, я вытянула её из лавки и свернула за угол, где начинался ряд с продуктами.