– Если с тобой случится ещё что-нибудь, у меня сердце разорвётся. Понимаешь? – он видел её глаза и читал все страхи. – Не переживу я этого. А ведь  ты этого не хочешь?

Граю замотала головой.

– Не хочу! Я тебя сильно-сильно люблю!

Она снова потянулась к нему, Ворон прижал дочку к сердцу.

– И я тебя люблю…

Нежная, разделённая на двоих тишина не продлилась долго.

– Пап, а ты поедешь их искать? Тех, кто маму убил, да?

На мгновение Эл замер, но потом решил ответить честно.

– Да, цыплёнок.

Она прижалась ещё теснее, хотя казалось – куда ближе. А Эливерт склонился и еще раз поцеловал макушку.

– Ты только обязательно их найди, папка! – Граю вздохнула и добавила: – И убей!

***

Когда показалось на горизонте изумрудное бархатное море Лэрианора, Эливерт выдохнул невольно – и в груди словно что-то щёлкнуло, распрямилось, отпустило.

Нет, никуда не делась чёрная смесь из тоски, горя и скорби, но стало как будто легче дышать.

Дом есть дом! А ведь этот лес был ему домом многие годы, он пустил корни в самое сердце Ворона.

Стоило ступить в его прохладную тень, вдохнуть знакомые запахи, и сразу понял – не зря он сюда приехал, не зря.

А ещё зазвенело в душе весенней капелью предчувствие близкой встречи. Сердце забилось как живое. Неужели не всё ещё внутри выгорело дотла, неужели он ещё способен чувствовать что-то, кроме боли и злости?

Ещё на окраине леса, на одной из троп, его встретила Фрейя.

Вряд ли это было случайностью. Наверняка доложили. И так она решила проявить уважение – нынешняя атаманша встречает атамана бывшего… Определённо, что-то в этом было.

Добрая встреча, дружеские объятия, шутливые колкости… Как же он был благодарен этой грубоватой нескладной женщине за такое приветствие, без расспросов и соболезнований.

Фрейя шла рядом, ворковала ласково с Граю и не лезла особо в душу. Хотя и знала уже обо всём.

Лишь сказала негромко, в свойственной ей манере:

– Про беду твою мне уже доложили, брат. Печальные вести завсегда живо долетают. Держись, атаман! Жалеть не стану. В жопу все эти соболезнования! Знаешь, девять лет уже прошло, как  Янса моего нет… А по сей день перед глазами та проклятая виселица стоит, на которой его вздёрнули. Ни хрена время не лечит… И не верь тем, кто так скажет! Кто это мелет, тот сам никого не хоронил. Коли я б тогда Бретту под сердцем не носила, руки бы наложила на себя… А так вот видишь – живу… И ты жить будешь. Ради них всё, – она оглянулась на восседавшую на лошади Граю, – хоть волком вой, а живи! Кроме нас-то, кому они нужны, горемычные…

Фрейя была рада его возвращению. Так они шли и болтали о том, что этот лес давно стал для них, северян, домом, но всё-таки иногда вспоминается и та далёкая, но незабытая родина.

Тут женщина и выдала неожиданно:

– Атаман, а может тебе в Вифрию податься?

– Зачем это? – удивился Эл.

– Да затем! Говорю же, родная земля… Отдашь ей горе своё, жить легче будет. Неужто на родину вернуться никогда не тянет?

Эл задумался – может, она и права. Только сейчас снова не до того.

– Да раньше опасно было… Вздёрнули бы враз, – пожав плечами объяснил Ворон. – Теперь, вроде, и можно – я же нынче честный эрр Элиол, и бумаги нужные имею. Да и связи у меня там есть… С самим королём Кристайлом лично знаком, сечёшь? Мне просто это даже в голову не приходило, пока в Сальваре жил, пока…

– Сколько ты уже на родине не был, Ворон? Лет десять? – продолжала пытать Фрейя.

– Куда там! – прикинул в уме Эл. – За дюжину перевалило…

– Вот, самое время! – Фрейя  хлопнула его по плечу. – Слушай мудрую тётку – ехай домой, тем и сердце своё успокоишь! Но сперва тут погости, конечно…