Баня с дороги – это то, что способно излечить даже самую изболевшуюся душу. А уж щедрый стол, который накрыла Вириян…  После сытного ужина тепло разливалось не только по животу, но и по душе. Так славно, уютно, по-доброму.

И всё равно печаль пробивалась даже сквозь эту светлую радость. Почему у него всё не так, всё не то?

Почему он не может любить вот эту славную, добрую, хозяйственную, прекрасную женщину? Почему эта малышка, к которой так прикипело  сердце, на самом деле не его дочь? Почему нет ему места в этом доме? Почему не дали Небеса простого и тихого человеческого счастья? Что он вечно ищет и никак не может найти? Неужели так и будет всю жизнь гнать его куда-то ветер судьбы? Сколько можно бегать за радугой? На что он ещё надеется?

Ведь потерял он своё рыжее счастье-несчастье… И дитю малому понятно – она выбрала Кайла. И сколько себе не ври, Ворон, всё тут ясно-понятно.

Но не будет ему покоя. Нигде не будет. Ни здесь, в Сальваре, ни в любом другом месте не будет, если не убедится он сам в том, что всё возможное и невозможное сделал, чтобы Дэини вернуть.

Спать Граю улеглась уже поздненько, только после того, как он сам её отвёл в кровать, да сидел на полу рядом, за руку держал, пока не засопела. Вириян заглянула, не сдержала тёплую улыбку.

И лишь потом, когда вернулся к ней на кухню, взялась за расспросы и серьёзные разговоры.

– Так что на самом деле заставило тебя вернуться? Это Граю можешь рассказывать сказки, что ты просто соскучился и потому приехал…

– Я, правда, соскучился, – честно заверил Эл.

 Но всё-таки Вириян была слишком умна и проницательна, чтобы ей можно было заморочить голову. И слишком хорошо она знала бывшего атамана, чтобы не заметить перемен в нём.

–  Я не поверю никогда, что ты по доброй воле оставил своих друзей и позволил им одним ехать в Герсвальд, – покачала она головой, – а сам решил отсидеться в безопасном тихом местечке.

– Ты права, – усмехнулся Эл. Надо же – а вот в Лэрианоре многие в это поверили. – На Север я просто не успел попасть – ранен был.

Вириян едва заметно кивнула – значит, уже заметила, что его до сих пор пошатывает.

– Им пришлось оставить меня, – спокойно продолжил Ворон. – На попечение одной… мудрой женщине. Она меня и поставила на ноги.

–  Не очень удачно, похоже? – хмыкнула Вириян, снимая чайник с огня. – Ты стал прихрамывать…

В воздухе пахло липовым цветом и мёдом, он смотрел на её неторопливые движения, и совершенно не хотел возвращаться мыслями в недавнее прошлое.

Но память… она никогда не учитывает наших пожеланий.

– Ерунда! Не смотри на это! – Эл, пытаясь успокоить, махнул рукой, нацепил очередную маску. – Слишком мало времени ещё прошло.

– Может, это и к лучшему! Неизвестно, чем бы обернулся твой поход на Север, – рассудила Вириян, протягивая ему кружку с горячим золотистым напитком. – Знаешь, Граю однажды такой странный сон приснился. Он её напугал до жути. Какие-то скалы, река… Мост провалился под тобой, и…

Вириян вдруг умолкла, вздрогнула, заглянула в его нарочито отстранённое лицо.

– Светлые Небеса! Это был не сон…

Эл промолчал. Да что тут скажешь?

А она закрыла лицо ладонями – вот не хватало ещё до слёз бедную довести…

– Ты, не говори ей! – наконец произнёс Ворон. – А то станет бояться ночи. Вдруг опять  этакое приснится.

Вириян подняла на него глаза. Кажется, всё ещё поверить не могла. Ресницы мокрые, будто иголочки колючие, и росинки слёз на них дрожат.

– Но как же ты выжил, Эливерт? Она сказала – ты разбился насмерть.

Он отвёл взгляд, рассматривал лепестки липы на дне кружки.