Маленький мудрый Воробышек… Если бы ты знала, сколько истины в твоих словах!

– Я знаю, Воробышек! Она тебя слышала, – заверил Эл. – И оберегала меня. Это так. Однажды я даже видел её!

Вот в это она поверить не спешила. Взглянула исподлобья – ведь взрослые так часто над детьми подшутить любят. Да, в такое даже ребёнку поверить сложно. Но Эливерт уже знал: в жизни бывает действительно всё, нет невозможного.

Ворон продолжил серьёзно и невозмутимо:

– Правда! Видел. Вот как тебя сейчас.

По коже непроизвольно мурашки пробежали, стоило вспомнить тьму Бездны, свои видения там и разговор с Матерью Мира..

– Мне тогда грозила большая беда, а она меня защитила. Это ты меня спасла своей молитвой... Воробышек мой маленький!

Он прижал её ещё крепче, благодарность переполняла, нежность переполняла, и от этого света в душе сейчас становилось больно. Чернота внутри упиралась, уходить не хотела, но рядом с этой девочкой не оставалось места для боли, для тьмы, для грязи, для отчаяния.

– Эливерт, мы тебя так ждали! Не уезжай больше никогда! – она прижалась нежной щечкой к его шраму, уползавшему по скуле к виску. – Я опять буду молиться, чтобы ты навсегда остался. Пусть Великая Мать так сделает! А мама Вириян… Она тоже за тебя молилась, я слышала. Ты зря думал, что она на тебя сердится. Она говорит, что ты ей подарил счастье.

Он почувствовал, как она улыбнулась широко.

Потом эта пигалица отстранилась, посмотрела хитро и гордо пояснила:

– Это я – счастье! 

– Знаю, цыплёнок, знаю! – рассмеялся Ворон.  Искренне, звонко, легко. – Ты – единственное настоящее счастье на всём белом свете!

***

Вот оно подлинное счастье! И настоящая любовь. Любовь, чистая и светлая, как слёзы радости на её щеках. Маленькое чудо в его руках.

Вот за что стоило бороться с самой смертью! Вот за что надо Всеблагую благодарить! За то, что он снова здесь, и снова видит это чудо.

Жестокий урок Светлых Небес не прошёл даром. Видно, нужно было сдохнуть, чтобы наконец понять, что все эти годы и не жил вовсе. Теперь открылись глаза. Теперь он знает цену жизни и смерти, и знает, что в этой жизни имеет подлинную ценность.

Нежность и радость переполняли душу.

А потом Ворон вздрогнул. И с трудом сохранил лицо.

Потому что Граю вдруг сказала:

– Один раз, знаешь, я как напугалась!  Мне сон приснился. Плохой сон. Я потом плакала, плакала… Мне приснилось, что ты упал. Там такая была большая яма, страшная! Я не знаю, как назвать…

«Ущелье, цыплёнок мой, Лидонское ущелье», – ошарашенно промелькнуло в голове Эливерта, пока она, волнуясь, торопилась поведать ему о своих видениях.

– А внизу речка. Камни вот так-у-у-ущие, больше дома! А ты на мосту. А потом он сломался. И ты упал прямо вниз, вместе с твоим Вороном!

Эл не перебивал, слушал и надеялся, что она не заметит, как задрожали его руки, всё ещё бережно обнимавшие кроху.

Граю, вдруг сообразив, бросила взгляд на коновязь у их дома и удивлённо спросила:

– А где твой Ворон?

– А у меня теперь другая лошадь, – пожал плечами Эливерт, не зная, что ещё ответить.

Малышка слегка нахмурилась – жаль, видно, ей красавца-жеребца. Ах, пичуга милая, знала бы ты, как самому Ворону погибшего друга не хватает!

Но девочка тотчас продолжила рассказывать, теребя в руке шнурок от амулета на его груди:

– Там ещё во сне была та красивая эрра – Дэини. И дядьки какие-то…  И она так кричала! Страшно… Она испугалась, что ты совсем разбился. А я стояла с ней рядом на краю. И я тоже закричала – я подумала, что ты умер… Как моя мама, – голосок стал совсем тихим, и слёзки снова потекли по нежным щечкам. – И я проснулась, и всё кричала, и плакала, а мама Вириян меня никак не могла успокоить. А потом она сказала, что это только сон. Что ты не мог умереть, потому как обещал мне. Обещал вернуться! А ты всегда держишь слово. И я больше не боялась этого сна. Я просто ждала и молила за тебя Великую Мать. И ты приехал!