Александр красив и умён. Варя не раз рассказывала своей матушке о нём, а ночью мечтала и даже подумывала усмирить своё упрямство. Наступал новый день, и Александр выкидывал очередную непристойность. Девушку его настойчивость отталкивала. Она не выйдет за него замуж только потому, что ему надо спасать семейный род.

Богдан услышал ответ и отпустил её. Обратно к кустам шиповника Варя возвращалась на негнущихся ногах. Наступила на острый камушек, шикнула, но притворилась, будто ничего не произошло. Хотелось хромать, но она шла ровно. Мысли бушевали в голове, терзая и изъедая. Варя перестала думать о своих действиях и совершенно бессознательно схватила ветку шиповника. Кровь хлынула фонтаном из пальца. Крик она удержать в себе не смогла.

Через мгновение рядом стоял Александр и дул на палец. «Зачем же он дует, когда необходимо остановить кровь?» – озабоченно думала Варя.

– Сударь, не следует вам… так кровь не остановить. Я сейчас же промою палец и всё пройдёт.

– Туда может попасть зараза и…

– Ха! Пустяки какие! Думаете, я впервые в жизни поранилась? Поверьте, сударь, я не так беспомощна, как вам кажется.

– Варя, почему же ты так жестока ко мне? Я хочу помочь, я…

– О да, помню. Вы хотите жениться на мне, чтобы в вашей семье воцарилось спокойствие. Полагаю, вы должны уважать мой выбор. Я не намерена выходить замуж в ближайшие лет так пять.

– Мне казалось, что мы подружились. Там, на реке.

– Дружба, сударь, совершенно иное. От дружбы я не отказываюсь. Простите, мне нужно отойти и промыть рану, – присев в легком реверансе, Варя убежала в свою пристройку, где включила кран и подставила окровавленный палец под холодную струю. Сердце её сжималось в неясной тревоге, будто должно было произойти что-то очень нехорошее. Странное чувство, когда можно чему-то радоваться, и в то же время что-то не так…

Стянув с головы косынку, Варя оторвала маленький кусочек ткани и повязала палец. Затем сложила косынку таким образом, чтобы скрыть оторванный кусок, и снова повязала голову. Медленно и нерасторопно она собрала садовые инструменты, затем надела на ноги свои старые мягкие сапожки, которые взяла с собой, прихватила узелок с остатками хлеба и вышла из пристройки. Пока собиралась, слышала топот копыт. Господин Доломанов, должно быть, отбыл. Варя надеялась, что и Александр последовал его примеру.

Однако он дожидался её у ворот.

– Варя, твой верный друг подал карету и готов довезти до самой избы.

– Вы очень благородны, – ответила девушка и хотела пройти мимо, но передумала и села в карету.

Обрадованный Александр с большим усилием сдержал рвущуюся улыбку. Он уже мысленно подбирал слова для нового разговора, желая оградиться от темы женитьбы. Неправильно он начал. Виноваты семейные принципы и спешка тётушки Пелагеи поскорее женить его. Теперь же он будет более осторожен и внимателен.

Карета со скрипом тронулась. Варя смотрела в открытое окошко, провожая новый храм взглядом. Ранка под тряпицей её платка пульсировала. Болела ступня, напоровшаяся на острый камень. Но Варя знала, что эти маленькие ранки вскоре пройдут. Её беспокоило другое – как она объяснит любопытным соседям своё внезапное появление в карете? Её застыдят! Надо сказать Александру, чтобы высадил её у въезда в деревушку.

– Сильно болит?

Варя вздрогнула, вырванная из мыслей.

– Что? Ах, палец! До… заживёт… скоро. Шиповник не глубоко жалит. Сама виновата. По невнимательности схватилась за ветку и расцарапала кожу до крови.

– Буду надеяться, что причиной стал не Богдан.

«Не он. Вы, мерзавец».