Кошусь на Гера, но сосредоточенный взгляд его направлен только вперед, и я не решаюсь сейчас спрашивать. Тропа, в начале которой мы стоим, пересекает всю ее, постепенно расширяясь и заканчиваясь большой поляной, по всей видимости служащей волкам центральной площадью. На ней уже сложен огромный костер, а по периметру расставлены столы с угощением.
И волков на этой поляне тьма. Не меньше ста, а может и двести...Боже...
Когда я вижу, сколько их, то нервно сжимаю похолодевшие пальцы Роны крепче. Она шумно сглатывает и отвечает мне тем же. Мы и представить не могли, что их столько...
Вервульфы празднуют. Громко смеются, орут что-то друг другу, кто-то уже в шутку дерется, кто -то набивает брюхо за столом и поднимает высоко деревянные кружки. Есть за столом и девушки. Тихие, сгорбившиеся, пожухлые. Они сидят, опустив головы и боясь хоть с кем-то встретиться взглядом. Тем более, что взоры всех присутствующих волков то и дело цепляются за них: откровенные, липкие, поблескивающие похотью и жаждой крови. Хоть мы сейчас и далеко, но я все равно будто на себе чувствую каждый этот взгляд. Становится дурно, колени слабеют.
- Их там семь уже. Это хорошо, - бормочет Гер, щурясь и разглядывая девушек за столом. Давит мне на поясницу, - Пошли.
Киваю, хотя моего согласия никто и не требует, и, крепче сцепив пальцы с Роной, спускаюсь по тропе вниз в долину. Волки на большой поляне замечают нас почти сразу. Поворачивают головы как один и прикипают похотливо блестящими глазами. От их взглядов ноги вязнут в дорожной пыли, становясь будто в десятки раз тяжелей. Я невольно опускаю глаза и горблюсь совсем как те притихшие девушки за столом. Какая бы сильная ты не была, это невозможно выдержать. Тем более невозможно, что знаешь, что возможно совсем скоро они одними взглядами не ограничатся...
Мы подходим всё ближе, и нос уже щекочет аромат жареного мяса, перемешанный с чем-то сладко-кислым, и запах волчьей возбужденной толпы. Гомон все громче, за взрывами мужского хохота уже можно различить отдельные долетающие до нас слова.
О, еще две...Смотри-смотри...А Пилоту не жирно, а?...Ух, рыжая самочка какая, я бы...Да вторая тоже...Смотри, как подбородок задрала! Наглая...Сучку надо учить...
Расслышав это, кошусь на Рону и вижу, что она и правда идет с гордо поднятой головой и совершенно ледяным взглядом. Пихаю ее вбок тихонько.
- Ты лучше глаза опусти, ты что! - шепчу.
- Чтобы решили, что боюсь их? Да пусть обтявкаются, - неожиданно презрительно фыркает вертянка.
Сзади, давя смешок, хмыкает Гер, но все же решает тоже сделать ей замечание.
- Ты лучше слушай подругу, Рона. Если, конечно, не хочешь, чтобы тут очередь выстроилась учить тебя покорности.
И Рона тут же смотрит себе под ноги, недовольно сопя.
- О, брат! Ну ты даешь! Как? Как две-то? Не жирно?! Хоть бы сказал!
Я вздрагиваю, потому что огромный брюнет налетает на Гера совершенно неожиданно и будто из ниоткуда. Мой волк отпускает мою талию только теперь и крепко обнимает чужака.
- Здорово, Рольф, а что говорить? Сам не поймал что ли? Профан? - смеется Гер, с кряхтеньем приподнимая здоровяка над землей и ставя обратно.
- Да в этот раз неудачно как-то, да, - чешет затылок Рольф, отходя и поглядывая на нас с Роной, - Поймал одну в самый первый день еще. Далеко отсюда, на пустыре. Решил там в сторожевой землянке залечь, а на третий день ребята из Степных пригнали, сразу трое. Как отметелили меня. Бабу понятно...Себе. Эх, жаль, хорошая была. Беленькая такая, глаза как плошки, хоть смотрись, и грудки остренькие, розовые. Как бы не замучили ее уже.