Кружка выскальзывает из рук и катится, звякая железом по деревянному полу.

Из глаз брызжут слезы. Горло горит огнем. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

- Запей, что ли, - растерянно тянет Яр, вкладывая в мои трясущиеся руки стакан. – Не думал, что ты вот так... залпом, как заправский алкоголик. А строила из себя…

Похлопывает меня по спине, пока я жадно пью воду, пытаясь погасить пожар внутри.

- Фу, гадость, - первое, что срывается с уст, когда я обретаю дар речи.

- Терпимо.

- Где я могу умыться? – прошу жалобно, но спотыкаюсь о его загадочный, хитрый взгляд. - Только не предлагайте на улице снегом обтереться

- Опередила, - хмыкает и тыльной стороной ладони как бы невзначай смахивает слезы с моих щек. Кожа жжется в местах его прикосновений. - Там за перегородкой. Бери тазик, я тебе воды нагрею.

Пока я размышляю, посмеяться над его шуткой или впадать в глубокую депрессию, он на полном серьезе отходит к камину, ставит железный чайник на некое подобие плиты, подбрасывает дров.

- Не утруждайтесь, обойдусь влажными салфетками, - хватаю пачку из чемодана, а заодно и домашние вещи. - Пожалуй, переоденусь там. Придержите своего зверя и не подглядывайте.

- Чего? – резко оборачивается.

- Гайку заберите, я ее побаиваюсь, - повторяю, опуская конец просьбы.

- Это взаимно, - смеется он, подзывая белку. Она дрессированная, как в цирке. - Дуй давай. Постарайся не натворить ничего.

Некоторое время завороженно наблюдаю, как Йети с Гайкой на плече готовит чай и разогревает консервы. Сервирует нехитрый ужин прямо на полу у камина, возле медвежьей шкуры. На секунду мне кажется, что я сильно пострадала на озере – и все, что мне мерещится сейчас, не более чем бред. Утром я проснусь в больничной палате, меня осмотрят квалифицированные врачи – и вылечат. А пока что… Досмотрю этот страшный сон.

Ныряю за перегородку. Остаюсь одна в крохотном пространстве, облокачиваюсь о шершавую, неровную стену из бревен и чувствую, как меня ведет. Зря я пила. Очень зря.

- Та-а-ая, ты там уснула стоя? – бархатно зовет Яр, а я вдруг понимаю, что уже несколько минут стою, прижавшись к бревнам, будто язычница, поклоняющаяся деревянному идолу, и смотрю в одну точку. - Лечь в том закутке, мягко говоря, проблематично, особенно такой принцессе на горошине, как ты... Тая! – гаркает так, что я подскакиваю на месте.

- Не-а-а…

Встрепенувшись, я стягиваю с себя два свитера, в которые упаковал меня суровый Яр, безжалостно топчу джинсы, путаюсь в прилипших к коже колготкам. Я как капуста, решившая самостоятельно подготовить себя к голубцам. Снимаю одежду по листику – и это невероятно муторно.

С меня несколько потов сходит, прежде чем я наконец остаюсь в белье. Вспоминаю, как небрежно Йети скомкал эти самые трусики, что сейчас на мне, закинул прямо в салон внедорожника, где я переодевалась, и снова злюсь.

Мужлан бестактный!

- Уф-ф!

Шумно вздохнув и смахнув испарину со лба, тянусь за махровой туникой, которую оставила на небольшой табуретке в углу. В полумраке цепляю что-то – и раздается такой грохот, будто посудная лавка взорвалась. Откуда-то сбоку на меня падает тазик, которым пугал меня Яр.

Значит, не шутил…

- Тая! Да чтоб тебя!..

Пячусь назад, спотыкаюсь о ковшик. Не замечаю, как перегородка заканчивается – и я во всей красе предстаю перед опешившим Яром. Точнее, сначала его поприветствовала моя пятая точка, потому что отступала я, согнувшись, чтобы больше ничего мне в голову не прилетело. Затем разворачиваюсь я сама.

Встречаемся взглядами. Мой растерян, его – медленно соскальзывает по моему телу вниз, а потом так же тягуче поднимается к лицу.