Все же странно это все… Спустя время я уже чинно лежу на кушетке, бездумно пялясь в потолок. Свет в комнате мы выключили, так что все вокруг погружено в почти что полнейшую темноту. Лишь подсветка от экрана телефона Селезнёвой разбавляет ее.

Камилла с кем-то активно чатится, громко слушая музыку через наушники, а я почему-то боюсь даже двинуться с места.

Никогда не могла уснуть в гостях. Не знаю почему так. Как правило, стоило моего голове коснуться чужой подушки, как в сознание стучались мрачные мысли. Или, что ещё хуже, вопросы о нетленном существований. Глобальные, по мелочи…

Сейчас же я думаю о том, насколько оказалась слепа, раз не смогла разглядеть в Камилле по-настоящему хорошего человека. Она стервозная, да, и довольно грубая, но с какой-то внутренней необъяснимой хваткой и тягой к хорошим поступкам.

Мы ведь с ней даже никогда не разговаривали толком в школе. А я не стремилась узнать причины ее придирок, видимо, напрасно все спихивая на спортивный интерес с Костровым.

Возможно, я просто недостаточно наблюдательна? Она ведь тоже человек, может, и не с такими же страхами, как у меня, но с довольно похожими проблемами в семье. По крайней мере, если оценивать степень доверия к ним.

Своей-то маме я лишь отправила смс о том, что осталась у друзей, так и не сумев найти в себе смелость попросить забрать меня отсюда на машине. Это могло вызвать слишком много неуместных вопросов.

Кстати, о родителях…

– Камилла… – не выдержав потока мыслей, стремящихся найти объяснение всему и сразу, вытягиваю руку и тереблю Селезневу за локоть.

– Что? – поставив музыку на паузу, раздражительно интересуется одноклассница. – Хватит называть меня полным именем, терпеть его не могу. Лучше Кам или Ками.

– Хорошо, Ками, – смиряюсь с нравоучениями в свой адрес. – Скажи, а почему родители Марка ещё не вернулись?

– Они на выходные сваливают обычно. Иногда возвращаются, иногда нет. Сегодня, видимо, не вернутся уже. Иномарку свою берегут.

Комната вновь погружается в тишину, но теперь слышен лишь только шум льющегося ливня. Слишком уж громкий звук для того, чтобы стать успокаивающим. Не удивлюсь, что утром мне придется не только попросить помощи у мамы и Кости, но и у мсч на спасательной лодке.

– Почему ты решила сегодня меня впустить? – чтобы хоть как-то скрасить затянувшееся молчание, вновь подаю голос. – Я думала ты меня ненавидишь…

– Не придумывай то, чего нет, – фыркает Ками и наконец блокирует свой смартфон. В темноте ее силуэт кажется мне слегка зловещим. – Просто бесишь ты меня. Вся такая правильная, тихая, ещё и ведёшь себя как тряпка помойная. Нет бы постоять за себя хоть раз, а ты… ни бе, ни ме, короче. К тому же Марк постоянно тебя в упрек мне ставит, заманал, в печенках уже сидит.

– Марк говорит обо мне?! – поражаюсь новой информации я.

Мне всегда казалось, что Костров забывает о моем существовании, стоит только мне выйти из поля его зрения. Какой смысл думать о ком-то вроде меня?

На фоне шока я даже не обижаюсь на не самую лестную характеристику в свой адрес. И сама понимаю, что не из храброго десятка, но поделать-то с собой ничего не могу.

– Не веришь — спроси у него сама, – я не вижу лица Селезнёвой, но мне почему-то кажется, что в этот момент она закатывает глаза.

– Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь без этого, – с улыбкой произношу я, отказываясь от сомнительного предложения.

Камилла вновь теряет ко мне интерес, переключаясь на виртуальное общение. Я же вновь укладываюсь на постель, пытаясь улечься, но ничего не получается. Ерзаю, в попытках найти удобное положение. Вздыхаю — не находя. Да что же это такое?