А я недоумеваю. Почему он злится? Так бесит терпеть школьную плаксу-изгоя?

– Тук-тук, я с какао, – показательно громко стучится локтем в уже открытую дверь Селезнева. Я тут же поворачиваюсь в сторону одноклассницы, и вижу дымящиеся кружки в ее руках. Всего две.

– А я иду нахер, знаю, – отрывисто бросает Марк с металлом в голосе и вдруг, резко развернувшись, уходит из комнаты.

– Ты как умудрилась его так раздраконить? – с интересом вопрошает Камилла, проходя внутрь и ставя кружки на учебный стол.

– Сама не понимаю, – все ещё хлопая глазками, как полнейшая дура, отвечаю бесцветно.

Кажется, Марк действительно разозлился. Но не что именно?.. Что я сказала такого, чего бы он не хотел слышать?

– Ты хоть что-нибудь вообще в этой жизни понимаешь? – со скепсисом фыркает брюнетка, теперь уже с комфортом располагаясь на кровати. Кажется, пить какао она даже и не собирается.

Заметив немой вопрос на моем лице, она закатывает глаза и отмахивается.

– Ладно, расслабься. Это я так, по привычке… – говорит она, задумавшись. – Кстати, чтоб ты знала, мы с Марком не встречаемся. Он брат мой двоюродный по материнской линии. Не люблю просто об этом распространяться. Поругалась на неделе со своими предками, и тетя Эльза разрешила мне пожить на время здесь. Не переживай, не украду я твоего Марка.

– А с чего мне переживать-то? Я к нему ничего не чувствую, кроме… – замялась, почувствовав внезапную неловкость.

А что я, собственно, чувствую к Марку? Почему нахожусь все ещё здесь? Даже после того, как высказала ему все, что хотела, пусть и с ужасной подачей…

– Да забей. Его такими фразочками все равно не пронять, – так и не дождавшись моего полного ответа, произносит Камилла, а затем достает свой телефон. Лицо ее вытягивается от удивления. – Слушай, кажется, домой ты не скоро попадешь. Тут смска от МЧС пришла, говорят скоро град начнется…

Словно в подтверждение ее слов по крыше вдруг начинает неистово барабанить, словно туда грузовиками выгружают груды камней.

– О, надо же, уже начался, – дивится брюнетка без особых эмоций, бросая взгляд через окно.

А я не нахожу приличных слов.

Мне что придется теперь остаться на ночь здесь?

19. 19. Катя

Мне действительно приходится остаться здесь с ночевкой… Просто выбора другого нет. На улице стремительно темнеет, а стихийное бедствие только набирает обороты.

Открыв рот, нелепо хлопаю, глазками, пока Камилла приносит откуда-то раскладушку и стелит мне рядом со своей кроватью, мурлыча под нос какой-то агрессивный мотивчик. Видимо, она фанатка рок-музыки.

– Что не нравится? – вопрошает она, намекая на то, что от ее глаз не скрылась моя оторопь. – Или ты собираешься ночевать вместе с Марком?

– Ни в коем случае! – ужаснувшись подобной перспективе, возникаю.

Мне в целом, конечно, неважно где коротать вечер, лишь бы не убиться по пути домой. Однако сама мысль, оказаться рядом с Костровым наедине, пока за окном бушует стихия, приводит в ужас.

"Марк за пять минут нашего вынужденного уединения-то весь мозг мне сломал, страшно представить, что он способен, если ему дать целуй ночь… Да и вдруг поведет себя неприлично, руки начнет распускать…" – размышляя о последнем я невольно краснею, чувствуя как сердце кубарем катится в пятки. На Марка всегда заглядывались девчонки, даже те, что постарше. В прошлом году одиннадтиклассница, Лера Воробьева, например, хвасталась тем, что провела всю ночь с Костровым за жаркими спорами. Я не ханжа, но меня терзают смутные сомнения в том, что он с ней действительно только спорил.

– Вот и я так же подумала, – возвращает меня в реальность самодовольный голос Камиллы.