Влезаю туда пальцем, медленно, но Майя дергается и все равно пытается свести ноги.

— Терпи, — требую и начинаю мягко растягивать для себя влагалище, готовить свою сабу для первого настоящего вторжения.

Вытаскиваю пальцы, беру их в рот и долго, смачно облизываю, подхватываю смазку, которая буквально по ним стекает.

— Такая сочная, как мед в мае. Медовая Майя, — шепчу и, наклонившись и не выпуская из захвата сосок, начинаю мягко жалить клитор, вылизывать лепестки, иногда позволяя себе забираться внутрь, от чего мое собственное тело терзало режущее желание, болезненное, давящее на мозг, заставляющее терять разум.

Раньше, как бы меня не накрывало, сознание было всегда при мне, но сейчас, лаская языком эту киску, я терялся, терял разум, сходил с ума, уже зная, что не смогу избавиться от этого наваждения.

Майя моя. Я нашел ее. Я сделаю ее своей. Подчиню своей воле, чтобы слово «стоп» никогда не сорвалось с ее губ.

Продолжаю терзать губами сладкие половые губы, пока рука так и мучает сосок, срывая с губ Майи громкие, уже пронзительные стоны, а тело заставляя извиваться.

И вот уже она не бесправный наблюдатель, а участник.

Майя упирает пятки в пол и начинает сама двигать бедрами, толкать себя к языку, которым я усиливаю давление, ускоряя темп, сжимаю грудь одной рукой, задницу другой и слышу женский вой, чувствую, как волосы на голове тянут.

Но даже это болезненное ощущение не мешает мне доводить до исступления мою женщину.

Она уже кричит, бьется в экстазе, исторгая из себя горячую, тягучую влагу, которую я с таким упоением втягиваю в себя.

Катаю её на языке и сплевываю обратно.

И пока Майю трясет от оргазма, поднимаюсь, глажу головкой истекающую влагой щель, шумно втягивая воздух.

Секунда, две, три.

Почти грубо вставляю член, сразу и до конца. И вдруг застываю, понимая, что сорвал мягкий барьер.

Тело напрягается, пока неожиданно Майя начинает трястись снова, кричать, рыдать, выкрикивая:

— О, Боже, да!

Меня мучают сомнения. С одной стороны, я сорвал девственность, даже в угаре похоти я это понял, а с другой, она ведь кончила. Кончила от боли.

— Майя, Майя, посмотри на меня.

Она открывает ошалелые глаза, в которых слезы восторга, и тянет руки ко мне.

— Ты помнишь слово.

— Не останавливайтесь, Давид Маркович, — с чарующей улыбкой шепчет она.

— Давид, — еле сдерживаюсь, чтобы не начать резко трахаться. Сначала спросить. — Просто Давид…

— Давид…

— Ты девственница?!

— Уже нет, — томно улыбается она и делает круговое движение бедрами. — Теперь я женщина. Твоя женщина.

31. Глава 30.

*** Майя ***

Мое тело, словно музыкальный инструмент. Я не звучу, пока моей кожи как струны не коснутся его пальцы, его губы, его твердеющая плоть.

Он мой владелец и я не смею ему перечить, когда приказывает раздеться. Я не смею противостоять этому огню желания, который горит и во мне. Но мне стыдно за этот огонь, стыдно за влагу, что уже стекает по ноге, когда его плетка касается моей попки. Мне стыдно за каждый еле слышный стон. Однажды мне уже вышла боком моя порочная грешная сущность, стоит ли снова рисковать?

Хозяин требует ответа. А что я могу ответить. Только правду и его это устраивает. Только про то, что он первый меня купил за деньги.

Больше информации ему и не надо. Давид, как и любой мужчина, хочет быть если не первым, то точно не одним из ста. И он будет первым, потому что Леша так и не сорвал девственность.

«Вдруг ты кончишь», — говорил он со смехом и пихал мне член в зад. Снова и снова. Он унижал меня раз за разом, разрывая анальное отверстие в мясо, доставляя просто адскую боль, которая на корню уничтожала мою к нему любовь, мою личность.