— Уже нет, — отвечаю я на его глупый вопрос и обнимаю. Только бы не прерывался, только бы трахал меня, как когда-то я мечтала. — Я женщина. Твоя женщина.

 Давид прикрывает глаза, с выдохом касается моих губ и делает движение бедрами. Назад. Вперед. И снова. Назад. Вперед и до конца.

Достает до матки, толкается сквозь пересохшие губы и задает сразу бешеный темп, четко имитируя его языком, почти насилуя мой рот, так же, как сладкое местечко, которое все сильнее заполняется влагой, из которого доносятся приятные, хлюпающие звуки.

Но мне мало, я хочу чего-то еще, смотрю в эти, подернутые похотью, глаза, прекрасно зная, что мы только начали, что он не намерен останавливаться и кончать так скоро.

Тяну руки к его ремню, и он с любопытством наблюдает, замедляется, и я вижу, как его пугает и удивляет моя инициатива.

Особенно, когда я снимаю с его брюк ремень и протягиваю ему. Вручаю как символ полной власти над моим телом. Душа пока принадлежит только мне.

Он почти выходит, елозит головкой по половым губам. Обвивает мою шею ремнем и затягивает жгутом.

Переворачивается, и я оказываюсь сверху, сидящей прямо на его члене.

— Помни про слово, — сдавленно шепчет он и натягивает меня на себя, как лошадь, двигая бедрами и заставляя скакать. И боль в шее, потемнение в глазах только добавляют остроты, я прикрываю веки, свожу вместе свои груди и чувствую, как от бешеного трения члена внутри влагалища новая волна оргазма приближается, как цунами, грозя смести под собой все моим чувства.

И вот Давид снова кидает меня на спину, тянет за ремень, закидывает ноги на плечи и трахает, трахает, трахает.

Жестко, остервенело, вбиваясь с силой молота в наковальне, пока не потерявшись совсем, он не кусает меня за нежную плоть груди.

Цунами накрывает меня волной, и я захлебываюсь в крике. Которому как зверь вторит он, толкнувшись последний раз, заливает все внутреннее пространство лона.

И я чувствую себя, как будто после выпитой бутылки шампанского. В голове гудит, тело пылает, но при этом мягкое и расслабленное.

Мне хорошо ровно до той секунды, когда, сняв с меня ремень, Давид смотрит в глаза и говорит:

— Давай-ка поговорим.

32. Глава 31.

*** Давид ***

Спросил и сам понял, что идиот. Майя попыталась разлепить губы, широко раскрыв глаза, и я, тяжело вздохнув, осознал, что разговор придется отложить. Поэтому подняв на руки взвизгнувшую девушку, понес ее в ванну, лег сам, положил на себя несказанно удивленную девушку и включил воду, ощущая, как сердечко, бьющееся в груди Майи раненной птичкой, затихает.

Я не вижу выражение ее лица, но почему-то чувствую, что она улыбается. Иногда в голове мелькает сходство с моей двоюродной племянницей, которой я чуть не увлекся, но вовремя понял, что Василиса слишком своенравна и поразительно непослушна.

Ей больше нравилось жить в студенческой общаге, чем радоваться жизни в многокомнатном лофте. Все, что она у меня взяла, это помощь при поступлении. На конкурс было более ста человек на место.

Майя же была кроткой, мне это нравилось, нравилось, что она хотела меня слушаться, и тогда я смогу полностью подчинить ее себе. Научить получать удовольствие и от более извращенных практик, я уже представлял, как подвешу ее тело на цепи, подключу к клитору вибратор, заставляя кончать снова и снова, и при этом буду трахать узкое горло. Чувствовать, как яйца заливают слюной, а сперма заливает рот.

— Сегодня мы поспим, а завтра поговорим обо всем.

— Что именно Вы хотите спросить?

— Так, Майя, давай условимся, здесь я Давид, ты можешь общаться со мной на ты, но в мягкой комнате я для тебя….