И эта откровенность пугает в той же степени, в какой будоражит сознание. Ведь с ним всегда знаешь, что нужно ждать наказания. О, ужас, теперь это ожидание становится для меня томительным предвкушением. Мне хочется сделать ему приятно.

— Нашел свою мышку, — всплывает фраза в какой-то момент разговора, и я смотрю на… Владимира, кажется. — Как-то она не по Куртизански одета. Денег пожалел?

— Не совсем, — хмурится Хозяин, и я понимаю, что Владимир ляпнул что-то неприятное ему, впрочем, он и сам это понял и даже хотел открыть рот, чтобы, наверняка, извиниться, но не успевает.

Сзади раздается насмешливый скрипучий голос, и, обернувшись, я вижу того самого Шурика.

— Давид Маркович, а вы уже с новой игрушкой, да еще такой милой, — он протягивает руку к моему лицу, мерзко ухмыляясь, но Давид Маркович тут же выходит вперед и закрывает меня собой.

Рука мужчины остается висеть в воздухе на уровне бабочки Хозяина, но тут же опускается.

— Если наиграетесь, то обязательно передайте мне ее контакты. Никогда еще не видел в глазах столь…

— Достаточно. Нам пора, Андронов, спасибо за беседу, — отрезает Давид Маркович и, кивнув Владимиру, хватает меня за запястье и тащит прочь.

— Только не портьте ей кожу, — слышу вслед, и пальцы на руке становятся клешнями. — Я займусь этим сам.

С этим Хозяин и потащил ничего не понимающую меня к выходу, до самого дома молчал, вводя меня этим в состояние отчаяния.

А дома, только стряхнув с себя ботинки, закинул к себе на плечо и понес в глубь квартиры, к той самой лакированной двери.

— Что, что случилось? Все же было хорошо. — лепечу я, пока он держит меня за задницу и открывает черные двери.

— Хорошо было несколько дней назад, когда я встретил девушку, которую хотел сделать своей, а в итоге должен показывать ее как свою шлюху, — рычит он и, зайдя внутрь темного помещения, кидает меня на что-то мягкое. — Вот и объясни мне, Майя, когда ты меня обманула. В больнице, притворившись невинной, или в борделе?

— Я не знаю, — только и говорю я, мало понимая, в чем именно он меня обвиняет, и тут же щурюсь, когда, оказывается, круглую комнату заливает желтоватый, интимный свет, в котором его глаза кажутся агатами, блестящими на солнце.

— Знаешь и скажешь мне, а если нет, — он нащупывает на стене что-то длинное и перекладывает в другую руку. Сглатываю слюну вязкого страха. — Мы будем выбивать из тебя правду.

— Давид Маркович… — шепчу еле слышно, зная, что сказать правду равнозначно убийству своей сестры. Я не могу пойти на это, как бы сильно не хотела признаться в том, что не шлюха, что невинная, что хочу быть просто с ним. Без условий и оплаты.

— Раздевайся, Майя. Медленно, покажи, как хочешь своего Хозяина.

30. Глава 29.

*** Давид ***

Это безумие. Впервые я думаю о бабе в течение рабочего дня, и даже минет, который она делала совершенно не невинно, не помог потушить жар в чреслах.

В голове полный диссонанс, с одной стороны, в глазах ее полно девственного страха, а на дне тлеющие угли желания, которые могут принадлежать, если не девственности, то девушке очень неискушенной.

Но все это стало неважным, зыбким, когда я обнаружил свою нимфу в банальном борделе, в ожидании, когда ее купит извращенец. Добровольно. И так же добровольно она сосала его член, заглатывая так глубоко, как порой не может обычная шлюха.

Для меня это стало загадкой, как двоичный код в системе, который давался не каждому.

Но именно я, семья которого была не слишком озабочена сыном, умел с самого детства взломать любую самую защищенную систему.