– Ну что? Хочешь прокатиться на кораблике? – подмигнув, предложил отец.

Верочка, конечно же, очень хотела, но непонятно почему вдруг ответила:

– Надо будет всем вместе сюда прийти и покататься. С Диной и Снеж... с тётей Олей.

Отец виновато заморгал и спохватился:

– Да, ты права... Им, наверное, тоже хотелось бы поразвлечься.

Судя по всему, до этого ему даже не приходило в голову, что жена и старшая дочь могут чувствовать себя в чём-то ущемлёнными. Однако Верочка каким-то невероятно сильным – не детским, а женским – чутьём догадалась, что атмосфера накаляется, и что долго терпеть эту идиллию "папа плюс новая дочка" мачеха не станет.

Обычно они возвращались в санаторий часам к пяти-шести вечера. Ольга Громова с Диной в это время были на пляже – клонящееся к закату солнце мачеха уже не находила опасным и позволяла себе и дочери немного поплавать в море.

Встречались все члены семьи в номере, скупо обменивались новостями, случившимися за день, переодевались и шли на ужин (фрукты, булочка или пирожок, курица или рыба, стакан кефира и реже – сока).

Оставшееся до сна время можно было скоротать в киноконцертном зале, где показывали фильмы либо устраивали представления местной самодеятельности, в которые вовлекали курортников.

Так одинаково проходили дни в "Морской звезде" – вернее, одинаковыми они были для мачехи и Дины, а отец с Верочкой организовывали свой досуг куда более разнообразно. И вот на исходе второй недели, наконец-то, случилось то, что и должно было рано или поздно случиться – грянул гром.

В тот самый злополучный день, когда Вера великодушно отказалась от морской прогулки на теплоходе, Ольга Громова поняла, что с неё довольно. Дети уже заснули в своей комнате, и Снежная королева обрушила на мужа весь свой гнев.

– Ты что, – свистящим шёпотом поинтересовалась она у Громова, – окончательно совести лишился?

– В каком смысле? – растерялся муж, хотя в глубине души догадывался, откуда ветер дует.

– Мы с Диной тебя совсем не видим! Ты целыми днями пропадаешь где-то с этой... с этой девчонкой!

– Мы просто гуляем, Оль, – оправдывающимся тоном заявил он. – Не сидеть же в номере, как привязанным... Тем более, и лечения нам никакого не назначили.

– Гуляют они, – насмешливо передразнила жена. – Что-то ты загулялся, мой дорогой. Настолько, что совсем забыл о своей родной дочке!

Громов нахмурился.

– Что ты несёшь? Я могу понять твою неприязнь к Вере, но не забывай, что они мне обе родные... И каждую из них я люблю.

Ему страшно было признаться даже самому себе, что с малюткой ему куда интереснее, чем со старшей дочерью.

– Но мы с Диной отошли у тебя на второй план! – воскликнула Громова, забывшись и повышая голос.

Шум разбудил Верочку. Услышав из соседней комнаты раздражённые голоса отца и мачехи, она замерла на своей кровати, боясь пошевелиться.

– Это неправда! – сердито выговорил он. – Никто и никогда не заменит ваше с Диной место в моём сердце.

Вырванная из контекста, эта фраза произвела на девочку ошеломляющее впечатление. Ей казалось, что у них с отцом установилась потрясающая родственно-дружеская близость, им было так весело и хорошо вместе, и вдруг…

Далее родители, опомнившись, снова перешли на торопливый сбивчивый шёпот. Вера уже не могла разобрать ни слова, но услышанного было ей вполне достаточно. Значит, всё это – лишь обман. Иллюзия... Отец никогда не любил Верочку, и она никогда в жизни не сможет стать ему хотя бы вполовину так же дорога, как старшая дочь. Вера всегда будет чужой в этой семье. Её хрупкий, придуманный мир рухнул в одну секунду.