– Василисушка, милая, не видала ли ты сына моего, Алёшеньку?

– Нет, не видала... Да вы пройдите в дом, к матушке... Может, она слыхала чего... – пригласила та, а сама испуганно выглянула за узорчатые ворота. Там, по деревне, бегал Владимир с острым топором да выспрашивал про сына.

– Пантелеевна... – Добралась соседка до богатого высокого крыльца, а на верху лестницы уже хозяйка взволнованная стоит да смотрит на гостью.

– Мирослава? Что случилось?

– Сын мой, Алёшенька, пропал! Ушёл вчера поутру да не вернулся! Может, забрался куда, проказник? Не видала ты его?

– Нет, не знаю ничего о твоём мальчике, – задумчиво ответила Забава Пантелеевна и, держась за резные перильца, чинно спустилась вниз.

– Горе мне, горе! – схватилась за голову Мирослава.

– Василиса, дочка, – ласково обратилась мачеха, – разыщи батюшку своего да узнай...

Потупилась девушка смущённо и кинулась вон со двора. Знала она, что сегодня Митрофан рыбачить отправился, но не успела и сажени пройти, как батька, дружески обхватив Владимира за плечи, уже направлялся домой.

– Ты чего воротилась? – удивлённо спросила Забава, когда падчерица проскользнула обратно во двор.

– Батюшка идёт, с гостями, – робко ответила Василиса.

Выгнула слегка бровь мачеха высокая да красивая, но браниться не стала. Взялась она за бусину красную и теребит под надрывные всхлипы соседки. А ворота тем временем отворились и вошли на купеческий двор двое рослых мужиков в светлых рубахах.

– Забавушка, – расцвел Митрофан, когда увидел жену, но быстро сменил настроение – негоже радоваться, когда у соседей горе. – Алёшу у леса видели, небось, заблудился, малец, мы дойдём до него и посмотрим.

– Вот видишь, Мирочка, – нежно проговорила купчиха, – найдут скоро сынишку вашего.

– Я тоже пойду! – всполошилась несчастная мать.

Поправил Владимир на лбу ремешок, затянул пояс туже и направился молча к воротам, за которыми ждали его мужики. Поблагодарила жена купчиху за слова ласковые да побежала за ним следом.

– Вот что, Забавушка, – взял Митрофан любимую за белые ручки, – ты покамест пирожков напеки да дом прибери, а я вечером вернусь, ягодок каких принесу.

– Конечно, родимый.

– Дочек наших никуда не пускай! Чай, Баба-яга снова повадилась детей воровать!

– Дак никого ж не утащила! – весело усмехнулась женщина и притихла: нахмурился мужнин лоб, посуровел. – Крепко-накрепко запру! Ступай себе с богом!

Попрощались супруги добрые да и разошлись кто куда. Купчиха стала подниматься по лестнице, а её муж направился за ворота.

Остановилась Забава наверху, положила ладонь на перильца, оглядела свысока свои владенья и ступила в дом.

– Что там? Что там?! – накинулись на неё две дочки, которые схоронились за дубовой дверью, но мало что услышали.

– Да что б он провалился в своём лесу! – зло сплюнула женщина и раздражённо передразнила: – Пирожков напеки! Дом прибери!

– Говорили мы тебе, мама, не ходи за него замуж! То ж мужик простой! Не богат, не знатен! Почём он тебе сдался? – проговорила старшая дочь, Любава, тонкая, что тростинка.

– Дом без мужской руки точно мёртвый... – заученно ответила мать.

– А теперь мы должны его слушаться! Да выполнять глупые приказания! – пожаловалась младшая, Алёна.

– Он же сюда ни копеечки не принёс! Ни рублика не положил! Сам в лаптях драных пришёл да Ваську бесстыжую приволок! – не унималась старшая.

– Мы до него как хорошо жили! Никто над нами был не командир! – поддакнула младшая.

– Уже ничего не поделать, – вздохнула Забава и прошла по серым красивым половикам в дом, а за ней, точно мышки, побежали дочери.