- Ждёт, наверное, кого-то, - сказала я Анчуткину.

Он посмотрел на меня, поправляя очки, но ничего не сказал.

После занятий я распрощалась с Анчуткиным, он отправился домой, к бабушке, а я – к себе в комнату. Как-то так получилось, что в субботу я была приглашена на пять кружковых занятий к разным преподавателям, и это немного озадачивало. Раздвоиться мне, что ли, чтобы всё успеть?

В дверь постучали, и я крикнула: «открыто!», - не поднимая головы от расписания внеклассных занятий.

- Ты одна? – в мою комнату зашёл Царёв и аккуратно закрыл за собой дверь.

- Конечно, нет, - не удержалась я, чтобы не съязвить. – Остальные под кроватью спрятались. А тебе что надо?

- Просто, - он пожал плечами и положил на стол два яблока – больших, жёлтых. – Вот, отцу прислали из Армении. Угощайся.

Я поморщилась. Но не от подарка, а от того, что он сказал про Армению. Кариночка родом оттуда. Я вспомнила, что Вольпина разговаривала с Кошем Невмертичем, и на душе стало совсем пасмурно.

- Спасибо, угощусь, - проворчала я.

Царёв потоптался на месте, но когда я на него выразительно посмотрела, двинулся к выходу. Но не дошёл и опять остановился.

- Зачем ты возишься с Анчуткиным? – спросил он.  

- Че-е-го? – протянула я, отрываясь от расписания и глядя на Царёва так, словно он превратился не в сокола, а в индийского петуха. – Ванечка, ты на ленте физического воздействия головой ударился? Ни с кем я не вожусь. Всё. Пока-пока. Спасибо за яблоки ещё раз.

- Он же неудачник! – выпалил Царёв.

После этого последовала долгая пауза, во время которой мы с Царёвым смотрели друг на друга, будто боролись взглядами.

- Он – неудачник, - повторил Царёв чётко и громко. – У него восемьдесят три процента, а он простейшего заклинания не может освоить. Только и знает, что свою артефакторику.

- А ты у нас, значит, удачник, - сказала я, потихоньку закипая.

Похоже, что в этом институте с начала учебного года студенты и преподаватели поставили перед собой цель доводить меня до белого каления по десять раз на дню. И у Царёва это очень неплохо сейчас получалось.

- Ты не того в друзья выбрала, - с нажимом сказал он. – Почему ты не хочешь общаться с нами?

- С вами – это с кем? – ядовито поинтересовалась я.

- Со мной, с Андрюхой…

- После того, как вы кинули меня на прошлогоднем смотре школ? – перебила я его.

Царёв заметно побледнел, но продолжал так же твёрдо:

- Тогда были такие обстоятельства. Отец запретил мне.

- Вот-вот! - дала я волю голосу. – Пока ты действовал по обстоятельствам, кое-какой неудачник всегда помогал мне и был рядом. И не предавал, как некоторые удачники! 

- Ты не понимаешь, я не пойду против своего отца…

- Я не понимаю? Я все понимаю! – вскочив с кровати, я бросила листы с расписанием, но не рассчитала, и они веером разлетелись по комнате. Только сейчас было не до них. – Ты просто струсил, - я наступала на Царёва, сжимая кулаки. – Поэтому и не пошел. А я бы пошла. И уверена, что Анчуткин тоже бы пошел. Поэтому я с ним, а не с тобой.

- Прости, но тогда…

То, что Царёв ещё пытался оправдаться, взбесило меня до крайности. Я толкнула его в грудь, выпихивая из комнаты, он упирался, и я схватила его за воротник куртки и поволокла вон.

- Василиса, - Царёв пытался разжать мои пальцы, - не глупи!.. Я тебе на полном серьезе говорю…

- А я тебе на полном серьезе расквашу нос, если еще раз скажешь про Бориску гадости!

Мы возились возле дверей, Царёв бормотал совершенно ненужные мне извинения, я злилась всё сильнее, и тут дверь распахнулась – настежь, бесшумно, так что мы едва не вывалились в коридор.