- Ты всё врешь, - прошипела я, а когда Анчуткин робко потянул меня за рукав, резко отстранилась.

- Мы говорили о моем индивидуальном обучении, - Вольпина склонила голову к плечу и принялась игриво накручивать на палец темный локон. – Кош Невмертич занимается со мной после занятий, и он сказал, что сегодня занятия будут на два часа позже. В десять вечера.

Индивидуальные занятия так поздно… Слова Вольпиной были мне как нож по сердцу. Со мной ректор никогда сам не занимался. Приглашал Ленку, Барбару Збыславововну…

- Снова врешь, - только и смогла произнести я.

Вольпина пожала плечами и засмеялась:

- Зачем мне это?

- Василиса, идем, - взмолился Анчуткин, взяв меня уже за локоть, но я вырвалась.

- Это ты испортила мою иллюзию на ленте у Слободана, - сказала я, пристально глядя на Вольпину.

- Ты с ума сошла? – изумилась она, но насмешливая ухмылочка никуда не исчезла. – Как я могла помешать твоей иллюзии? Я кто, по-твоему – столетняя ведьма? Ты, вроде, Жар-птица, особь класса «Эс», а такие глупости говоришь. Если бы я попыталась повлиять на тебя при помощи колдовства, меня бы сразу вычислили преподы. И наказали.

Я закусила губу, не зная, что подумать. Кариночка опять ударила по больному месту. Пусть я и была суперособью, пусть мои колдовские возможности были уникальны, но воспитывалась я не в среде волшебников, и поэтому до сих пор не знала элементарных вещей, о которых каждому было известно в колдовском мире. Может, и в самом деле нельзя вмешаться в иллюзию? А воздействие на учеников?.. В прошлом году, когда Царёв и компания издевались над «корешками», их шуточки просчитывали на раз-два. Неужели Вольпина настолько хороша, что даже Слободан ничего не почувствовал?

- Не веришь – спроси у кого-нибудь, - хихикнула Вольпина. – Если бы я колдовала на ленте, это сразу бы заметили.

Я растерянно перевела взгляд на Анчуткина, и тот кивнул – смущенно и с жалостью.

- Она права, - подтвердил он. – А про какую иллюзию речь? Ты создавала иллюзию?

- Неважно, - огрызнулась я, не желая признавать, что осталась в дураках. Вернее – в дурочках. - Не знаю, как ты это провернула, - обратилась я к Вольпиной, - но уверена, что это ты.

- Конечно, не я, - ответила она с улыбочкой. – По-моему, ты немного расстроена. Тебе надо отдохнуть и успокоиться. А мне пора на занятия! – она помахала мне рукой и сказала, прежде чем уйти: – Не бойся, меня не привлекают старые дядечки. Они такие серьезные и скучные.

- Вот ведь дрянь! – процедила я сквозь зубы, глядя ей вслед.

- Почему ты так говоришь? – упрекнул меня Анчуткин, тоже глядя вслед Вольпиной и даже поправляя очки, чтобы лучше видеть. – Она ведь тебе ничего плохого не сделала.

- Ты спятил, что ли? – грубо ответила я. – Она же змея – это сразу видно. Хотя, как ты разглядишь – ты же в очках!

Анчуткин обиженно замолчал, а я почувствовала необходимость что-нибудь разбить. О чем она там разговаривала с ректором? И интересно, где у них занятия сегодня вечером?..     

6. 6

Следующими лентамибыли занятия по физическому внушению. Но вместо прежнего преподавателя Ягушевская представила нам нового. Им оказался тот самый дядя-шкаф, которого мы с Анчуткиным видели вместе с профессором Облачаром.

Анчуткин забыл обижаться и теперь таращился на Быкова – почти точно так же, как до этого – на Вольпину. Но в этом случае я его прекрасно понимала. Новый преподаватель и правда привлекал всеобщее внимание – и ростом, и статью, и смешливым прищуром глаз.

- Господа студенты, - представила Барбара Збыславовна, когда мы выстроились в спортзале, - с этого дня у вас новый наставник. Быков Иван Родионович. Он же будет вести занятия по магии ближнего боя. С этого дня поступаете в его распоряжение.