Киваю, вслушиваясь в каждое слово. Не перебиваю. Хочу всё знать. Чтобы потом проверить, связать концы.

Чтобы просто знать, что с ней было. Не из сухих отчётов, где нужные люди откопали подноготную.

А от неё.

– А у них как раз была нехватка персонала, – добавляет. – Она озвучила возможность. Мне, конечно, нужно было пройти курсы, научиться преподавать детям. Но всё получилось.

– А с доками как начала работать?

– Я не начала! Ничего не происходит, – посмеивается, пряча улыбку.

– Да-да. А если бы начала?

– Случайно. Где-то помогла. Мы с Ульяной, хозяйкой детского клуба, очень хорошо общаемся. Я заходила к ней, помогала разгрести документы… Помогала бы!

Мгновенно исправляется. Я только усмехаюсь. Нихуя, я дождусь момента, когда начнёт мне полностью доверять.

Кроха тянется к первому чайнику. Аккуратно приподнимает крышку. Пар поднимается, ударяет в лицо. Она подаётся назад, фыркает. Морщит нос.

Я не двигаюсь. Наблюдаю. Как она, с детским интересом, разливает чай по чашкам. Маленькими порциями.

Берёт первую чашку. Осторожно. Край губ касается жидкости. Пробует. Прислушивается к себе. Закрывает глаза.

Я пью кофе. Смотрю. И проваливаюсь глубже. Всё, блядь, уходит на задний план.

Город, бизнес, войны, проблемы. Есть только она. Эта женщина, которая когда-то стала моей.

Она снова улыбается. Поднимает взгляд. И натыкается на мой. Глаза в глаза. Кроха чуть краснеет. Уводит взгляд.

Я – нет. Держу.

Наслаждаюсь тем, что её стена нахрен сносится. Не такая, открытая, как была раньше.

Но не держит оборону. И это уже заебись какой прогресс.

– Мама! – взвизгивает Сафия. – Тут кака!

Поворачиваюсь к мелкой, которая болтает ногами так, что ботиночки хлопают по ножке стула. Лицо в шоколаде, хотя ей всего минуту назад принесли десерт.

– Мама! На торте кака! – показывает пальцем растерянно.

– Где?! – фальшиво паникует Варя, стараясь не смеяться. – Малышка, это изюм.

Сафия прищуривается. Приподнимается, упирается ладошками в край стола, заглядывает в тарелку.

– А почему он такой? – тут же спрашивает.

– Ну… Потому что он старенький. Его сушили.

– А меня нельзя сушить?

– Тебя – только целовать.

Кроха это и делает. Целует малую в щёчку, параллельно стирая крем с лица той.

Я наблюдаю за этим, как, сука, чужой. Хер, который мимо проходил.

Гнев накатывает, херачит в груди. Заливаю в себя горячий кофе, стараясь не взорваться.

– Знаешь… – кроха касается чайничка пальцем, постукивает кончиком ногтя по крышке. – Я думала, что мой любимый чай – зелёный с жасмином. Всегда так заказывала. Казалось, что он самый подходящий… Но нет. Вот этот.

Смотрит на посудину с янтарным отливом. Вроде простая смесь. С пряностью. С корицей, что ли, или с гвоздикой.

– Рад, что зашёл, – киваю, а сам думаю, что надо уточнить название. Организовать такой ей на постоянку.

– Жаль только… – выдыхает. – Это такая трата. Столько еды. Это же всё выкинут. Надо было… Не заказывать так много.

Ей приятно, но неловко. А я бы, сука, ей ресторан купил, если бы она согласилась просто в нём чихнуть.

– Не пропадёт, – говорю жёстко. – Всё упакуют. Потом тебе доставят. Пусть стоит.

– Вар…

– Доставят. Как ты там сказала? Пропадёт иначе.

– Вот опять. Ты всё решаешь. Без меня. Сам. Думаешь, что знаешь лучше.

– Знаю, что ты достойна большего.

Варя замирает. Дышит рвано. Пальцы скользят по чайнику. Как будто ищет, за что зацепиться.

– Послушай…

Я выдыхаю, пальцы сжимаются в кулак, потом распрямляются. Спокойно, Вар. Без давления давай.

– Я человек непростой, – озвучиваю очевидное. – Ты это уже поняла. Я привык решать в своём деле. И в жизни. С годами это только усилилось. Всё, что не по плану – раздражает. Я не привык слушать, только отдавать приказы. Но я стараюсь, кроха. Зараза, я сильно стараюсь. Местами получается криво. Но я пытаюсь ради тебя.