И готов, сука, сделать всё, чтобы стереть их навсегда.

– На том видео тебя не было, – говорит она тихо, с вызовом.

– Я появился позже, после того как всё закончилось. Мне не нужно было это видео целиком. В последние годы я пересматривал только твой танец, Варя. Единственное, что у меня осталось.

Она снова поджимает губы, хмурится, избегает моего взгляда. Пальцы нервно перебирают салфетку, разрывая её на мелкие кусочки.

– Я не верю, – произносит Варя, голос её звучит натянуто, словно струна. – Во всю эту историю с браком. Не могу поверить.

– Варя, блядь…

– Я Лара! Я… Что-то происходит, да, но… Может, на том видео и не я! Может, кто-то похожий… Но Мансур… Да, вроде… Мне нужно обдумать это, пересмотреть. Я все три года знала, что я Лара. И я не могу поверить, что это ложь. Это… Странно. Но в том, что Мансур мог кому-то причинить боль на видео… В это я могу поверить. Как и в то, что у тебя и Мансура явно какие-то свои разборки. Это видно по напряжению, которое возникает сразу, стоит его имени прозвучать. Возможно, поэтому ты решил вмешаться? Как-то использовать меня против него? Или…

– Нет. Ты не игрушка для меня в наших разборках, кроха. Ты моя жена. Ты – самое важное, что было и есть в моей жизни. И если я что-то делаю, то только для того, чтобы защитить тебя и Сафию. От всех. Особенно от этого ублюдка. Сколько он уже трётся возле тебя?

Я стискиваю зубы, чтобы удержать себя на грани, не дать эмоциям прорваться наружу полностью.

Варя молчит несколько секунд. Тянет, словно проверяет меня на прочность, а потом начинает говорить. Голос её тихий, осторожный, будто ступает по тонкому льду.

– Мансур появился несколько месяцев назад, – произносит она, избегая моего взгляда. – Он сразу сказал, что он отец Сафии. Сделал тест, принёс результаты. Документ, печати, всё официально… Он был очень… Обходительным. Доброжелательным. И с Сафией он тоже хорошо себя ведёт. Она к нему тянется.

Внутри меня вспыхивает огонь. Яростный, жгучий, всепоглощающий. Вены вздуваются, кровь стучит в висках, словно барабаны.

Какой-то ублюдок осмелился приблизиться к МОЕЙ дочери? Лезет в её жизнь, играет роль отца?! Мансур?! Этот ссаный гандон?!

Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. С трудом удерживаю дыхание, чтобы не заорать прямо здесь.

– Нихуя этот ублюдок возле моей дочери не будет! – рявкаю, едва не опрокидывая чашку кофе. – Я сделаю тест! Я всё докажу! Этот гадёныш к Сафии на пушечный выстрел не приблизится больше!

Голос мой гремит в пространстве кафе, несколько посетителей оборачиваются.

Мне похуй. Пусть смотрят, пусть слушают. Мне уже плевать на всех, кроме Вари и Сафии.

Кроха чуть склоняет голову набок, внимательно изучает меня. Глаза её становятся задумчивыми, с ноткой холодной иронии.

– А что мешает тебе тоже подделать тест? – спрашивает она тихо. – Как я могу кому-то доверять теперь? Тебе или ему – какая разница, если вы оба готовы на что угодно, лишь бы доказать свою правоту?

Её слова бьют по мне, словно ледяной душ. Сердце сжимается от боли и бессилия.

Как она могла поверить в Мансура, в его ложь, и сомневаться во мне? Сука!

Она всегда мне верила. Даже когда ненавидела. А сейчас…

Сейчас всё потеряно.

И мне придётся заслужить то, что раньше кроха давала авансом.

Нервы натягиваются, как струны, и вот-вот порвутся. Дышать тяжело, пульс херачит в висках.

Одна только мысль, что Мансур, эта гнида, может находиться рядом с ними, касаться моей дочери, смотреть на мою женщину…

– Я благодарна за информацию, – кроха выверяет каждое слово. – И если… Если вы ещё какую-то информацию предоставите, я буду признательна. Правда. Но я должна это обдумать. Я не могу просто поверить слепо. Мансур… То, что у вас за разборки…