Юрий нервно и пренебрежительно рассмеялся, вскочил с места и начал расхаживать взад-вперёд.

– Ничего нестандартного. Привычное убийство! – вскрикнул так резко, что некоторые из присутствующих инстинктивно подпрыгнули на месте. – Ей было шестнадцать! Шестнадцать! А сотворил с ней такое! Оставил подыхать на тротуаре как какое-то животное. Слышишь ты, больной ублюдок?! И это ты называешь «ничего нестандартного»?!

– Да. Именно так я это называю. Как я и говорил, для Люцифера порядок действий был вполне стандартный. – подтвердил Никита свои прежние слова. – И, как я опять же уже сказал, по всему видимому, Пашину Юлию Люцифер не планировал убивать таким способом. В его планах было медленное и мучительное убийство, он хотел наблюдать и увидеть её смерть. Но, – сделав секундную паузу, Никита пристально посмотрел на Юрия, – ему помешали. У Люцифера не осталось времени для долгих пыток. Ему пришлось скрыться. И это, уж поверьте, был лучший исход для вашей сестры.

– Лучший исход?! Да пошёл ты, знаешь куда! С какой стати смерть – это лучший исход?!

– С той, что ей не приходилось терпеть долгие пытки и дальнейшие раны.

– Боже! Да ты псих! – прошипел Юрий.

Он открыл и закрыл рот, впервые в жизни не найдя, что ещё колкого можно добавить к своим словам, и тяжёлым возбуждённым топотом покинул зал совещаний. Перед выходом остановился, обернулся и напоследок кинул:

– Да ты и сам психопат! Такой же, как и Люцифер!

Дверь громко хлопнула.

Установилась гробовая тишина, и никто не решался её нарушить.

Никита спокойными шагами вернулся к своему месту и снова обратился ко всем присутствующим:

– Так какое из дел Люцифера самое нестандартное? – голос прозвучал как ни в чём не бывало.

Полицейские стали ёрзать, испытывая неловкость. Кто-то от того, что не имеет ни единого представления о верном ответе, а кто-то – разделяя мысли Юрия о том, что Никита ненормальный.

– Одиннадцатое дело? – наконец неуверенно предположил кто-то. – Я читал отчёты, там хоть фильм ужасов по происходившему снимай.

– Одиннадцатое дело несомненно самое жестокое из всех убийств Люцифера. Но, опять же, ничего нестандартного в порядке действий в этом случае нет. Нападение, элемент пыток, убийство и нанесение креста раскалённым железным предметом. К одиннадцатому убийству он уже стал настоящим садистом и действовал беспощадно, однако модель поведения осталась той же. Так что это дело не подходит. – проговорил Никита, после чего снова уставился на коллег и тут же вернулся к своему вопросу. – Может, у кого-то будут другие предположения?.. У вас, Виктор Львович?

Майор резко выпрямился. Ему явно было не по душе находиться на собрании. Пока ему не приходилось говорить, он даже радовался присутствию в отделе сотрудника КВР, ведь это означало, что ему не приходится самому проводить это собрание.

– Двенадцатое дело. – проговорил он хмуро. – Убийство девушки на улице единственным ножевым.

Сказав это, Виктор замолчал. Ему пришлось сглотнуть ком в горле, но даже это не помогло восстановить ровность дыхания.

– Верно. – подхватил Никита. – После своего самого жестокого, одиннадцатого, убийства, которое было совершено двадцать второго апреля две тысяче шестого, Люцифер внезапно пропал. Многие верили, что он погиб. Но спустя восемь месяцев – шестнадцатого декабря – он снова совершил убийство. Однако никаких пыток не было. Лишь одно ножевое ранение и крошечный крест, оставленный на запястье. Не кажется ли вам это нестандартным для самого кровожадного маньяка страны, известного своими пытками?