Он один дома. Заперт. А снаружи… Ему было страшно даже думать о том, что происходит снаружи.

[1] Вахтовый метод (просторечно – вахта) – особая форма трудового процесса вне места постоянного проживания работников, когда не может быть обеспечено ежедневное их возвращение к этому месту.

[2] Лапша быстрого приготовления в разговорном языке.

Полицейские уселись рядами напротив Никиты и ждали, пока он заговорит. А сам Никита терпеливо ждал, пока установится тишина. Наконец последний вошедший – Юрий – занял место, удобно расположился и под ожидающие взгляды коллег перестал скрежетать ботинками по полу.

Никита, указав на тринадцать разложенных перед собой папок, приступил к речи:

– Не буду заводить долгие вступления о том, какие дела тут передо мной разложены. Это все и так знают. – сказал он, перевёл взгляд на усевшихся и сразу же перешёл к делу. – Поднимите руки те, кто детально знаком со всеми тринадцатью делами.

Полицейские один за другим начали поднимать руки. Этот процесс пошёл бы быстрее, если бы Никита не употребил слово «детально». С делами Люцифера в участке был знаком каждый, но не каждый мог с чистой совестью сказать, что до мелочей изучил дела всех тринадцати убийств. Поэтому многие и мялись, не зная, поднимать ли руку. И, пока они мялись, Юрий громко ухмыльнулся.

– Поднимите руку! Ха! У нас что тут, первый раз в первый класс?

Никита, проигнорировав его слова, оглядел редкие заросли рук.

Печально, – подумал он, – что не все удосужились потратить время на вычитку всех дел, над которыми они сейчас работают.

– Хорошо. – почти прошептал прежде, чем поставить голос громко. – А теперь скажите мне, какое из этих дел самое странное. Я бы даже сказал нестандартное и выбивающееся из общей колеи.

Полицейские задумались. Говорить никто не решался. Очевидно, у Никиты был готовый ответ, и промахнуться мимо него никому не хотелось.

– Есть предположения? – переспросил Никита. Проплыл взглядом по всем и остановился на Юрии. – Юрий Иванович, что скажете?

На лице Юрия появилось подобие отвращения.

– Самое нестандартное дело? – переспросил он брезгливым тоном. – Четвёртое дело. Семнадцатое мая пятого года. Убийство девочки-подростка прямо перед её домом.

Он уставился на Никиту злым взглядом, будто спрашивая: «Ну что ты на это скажешь?». Никита поглядел на него пару секунд, после чего заговорил самым обыденным голосом:

– Не верно. Убийство вашей сестры, безусловно, одно из самых мерзких дел с точки зрения гуманности. Хотя бы потому, что в этом случае жертва была практически ребёнком.

Юрий резко подался вперёд, создавая у всех ощущение, будто он собирается накинуться на сотрудника КВР с кулаками.

– Одно из мерзких с точки зрения гуманности?! – закричал он, одновременно с этим злобно усмехаясь. – Странные у вас, Никита Геннадьевич, метафоры для описания преступлений! Вы вообще знаете, что этот выродок с ней сотворил?!

– Нанёс четыре ножевых и оставил истекать кровью. Полагаю, он не собирался останавливаться на четырёх ножевых ранениях, но не успел закончить начатое. – Ответил Никита, смотря Юрию в глаза.

– Не успел закончить. – усмехнулся Юрий снова с презрением. – Да он сбежал как трус и оставил её умирать – бросил как ненужную вещь посреди улице! Она умерла от потери крови. Одна. Брошенная на тротуаре! А он что? Сбежал, сучёныш! Но крест свой грёбаный нанести успел!

– Это крайне трагично и печально. Особенно для вас как для ближайшего родственника. Однако, в данном деле нет ничего нестандартного для Люцифера. Его порядок действий был вполне для него привычным: нападение, элемент пыток, убийство и нанесение креста раскалённым железным предметом. – голос Никиты оставался обыденным.