Но все зря. Тело больше не слушается. 

«Это ты? Это же ты, верно? - звучит на грани соскальзывающего в пустоту сознания хриплый, взволнованный голос. – Наконец-то! Я так долго ждал!»

И холод. Невыносимый холод.

Повсюду вода. Я тону в ней, чувствуя, как легкие наполняются жидкостью. Мучительно пытаюсь сопротивляться, осознавая свою беспомощность… и просыпаюсь.

Панически подскочив с влажных камней, пошатываюсь от накатившей слабости и тут же без сил оседаю обратно.

Осматриваюсь.

Я на берегу того самого злополучного озера, над головой – обрыв, с которого меня скинули, но оба солнца уже сменила крупная серебристая луна в окружении мерцающих звезд.

Как я выбралась? Не помню ничего, кроме холода, темноты и невидимого чудовища.

Мокрое платье отвратительно холодит тело, туфельки, похоже, куда-то потерялись, сумку украли… А серьги?

Заглянув в лиф, с облегчением вижу свой небольшой запас сокровищ. Обе сережки на месте, заколки – тоже, а еще – шрама на груди больше нет. Не доверяя глазам, которые в опустившейся темноте вполне могли и подвести, ошарашено проверяю рукой, однако кожа действительно оказывается гладкой и ровной.

После всего пережитого меня хватает лишь на то, чтобы отстраненно отметить, что вряд ли дело в «целебном» купании. Скорее - в сережках. Похоже, они и впрямь необычные.

Но разбираться с этим я буду потом. Утром.

Ощутив ступней обманчиво мягкое прикосновение черной воды, с отвращением отодвигаюсь. На пушечный выстрел больше к этому озеру не подойду! Никогда!

Неподалеку замечаю свою выпотрошенную промокшую сумку. Вытряхнув содержимое, понимаю, что ущерб, в общем-то, невелик. Ушлая парочка украла только шелковое кимоно, ленты для волос, заколки, зеркальце, гребень, духи и белье, а все остальное - выбросила.

Отлично. Не представляю, что бы я делала совсем без еды.

От голода уже сводит желудок, а руки дрожат, но поддаться усталости и устроить ночевку рядом с неведомой тварью - не самая лучшая мысль. Нужно поскорее отсюда выбраться, просушить платье и хоть немного вздремнуть, чтобы завтра продолжить путь.

Прикусив губы, чтобы не охать на каждом шагу от впивающихся в босые ступни мелки острых камешков, тщательно обхожу небольшой пятачок земли, огороженный отвесными скалами, и, вновь оказавшись там же, где начинала, растерянно поднимаю голову вверх, к недосягаемой тропинке.

Выхода из этого каменного мешка попросту нет.

Если кто-нибудь из проходящих мимо путников не скинет сюда веревку, самой мне ни за что обратно не выбраться.

И ночевать, похоже, все-таки придется прямо тут. По соседству с водяным монстром.

Воспоминания о том, как давилась грязной водой, как изо всех сил боролась за свою жизнь, вновь поднимаются на поверхность памяти, и на миг мне становится так страшно, что сердце панически колотится прямо в горле. Сглатываю, пытаясь вернуть его на место, и вновь обрести способность нормально дышать, но тошнотворный, мерзкий вкус ила как будто до сих пор чувствуется на языке, и…

А потом страх вдруг исчезает от идущего изнутри успокаивающего тепла – уютного и совершенно неестественного, учитывая время, обстановку и мое мокрое платье, облепившее промерзшее тело.

Наверное, это просто усталость.

Ну, или очередной эффект артефакта.

Взяв себя в руки, глубоко-глубоко вдыхаю прохладный воздух и окидываю ущелье внимательным взглядом. Выбор небольшой, конечно, но все же хотелось бы ночевать как можно дальше от воды. Расчистив участок для костра, бросаю один из оранжевых шариков - и на земле тут же вспыхивает яркое и жаркое пламя. Повезло! Я видела, как подобными штуками пользовались на кухне храма, но опасалась, что, намокнув, они не смогут работать.