Яннис с Менелаем тоже идут с нами, из чего я делаю вывод, что они практически члены семьи. Мы рассаживаемся за тем длинным столом, причем место, которое я выбрал, остается свободным. Занимаю его под выжидательным взглядом Николаоса и по тому, как тот одобрительно крякает, делаю вывод, что он увидел во мне достойного соперника.

Дожидаюсь, пока Надежда сядет по правую руку от мужа, поднимаюсь и обвожу пристальных взглядом всех сидящих за столом. Карина замирает напротив с подносом стаканов в руках.

— Вы спрашивали, зачем я приехал, господин Ангелис? Отвечу прямо, я хочу сделать вашей дочери предложение, — говорю громко, и в установившейся тишине раздается звон стекла.

Это Карина роняет поднос со стаканами, и я ловлю полный отчаяния взгляд.

***

Карина

Это хорошо еще, что стаканы грохнулись, а не я сама в обморок грохнулась. Но слова Марка прозвучали слишком неожиданно. И так знакомо...

Как выясняется, к тому, что Марк появится в этом доме, на этой террасе я оказалась совершенно не готова. Воспоминания накатывают сплошным снежным комом, несутся лавиной и грозят смести все преграды, которые я понастраивала внутри себя за восемь лет.

Потому что все, абсолютно все в этом доме пропитано этими воспоминаниями. Даже странно, что я так долго смогла продержаться.

Вот на этом самом месте стоял стол, за которым мы с Марком любили ужинать. А с той стороны террасы, где раньше были диваны, в самом дальнем углу под олеандрами мы с Громовым...

— Доченька, ты не поранилась? — вскакивает мама.

— Все хорошо, мам, извини. Я сейчас уберу, — бормочу рассеянно, поднимая поднос.

— Я тебе помогу, — мама бежит ко мне с веником, папа ее перехватывает и отбирает веник.

— Уйдите обе, — ворчливо командует, — еще порежетесь. Вон сколько осколков.

Марк наблюдает за нами круглыми от удивления глазами. Да, смотри, смотри хорошенько, какая у твоих детей заботливая семья. Мой папа может и не такой холеный как Марат Громов, зато он любит нас. И ни за что не позволит своим принцессам убирать битое стекло.

— А ты неси мешок для мусора, за барной стойкой возьми, на нижней полке, — он поднимает голову, и только спустя некоторое время я понимаю, что эти слова адресованы Громову.

Мы с мамой переглядываемся, ее рот приоткрывается от удивления, а я уже давно его открываю и закрываю. Беззвучно, как рыба.

Это все от шока. Потому что Марк безропотно кивает и идет за мешком для мусора туда, куда ему указал папа.

Яннис с Менелаем тоже в шоке. Папа Ангелис волевым взглядом пригвоздил их к стульям, хотя они первыми были готовы сорваться, чтобы помочь.

Наконец, осколки убраны, и мы все снова сидим за столом, причем папа уже гораздо приветливее смотрит на Громова.

— Так что за предложение ты собрался делать, парень? — обращается он к Марку. — Надеюсь, не руки и сердца? Ты, как я слышал, давно женат.

Громов прокашливается и снова встает.

— Я хотел предложить вашей дочери пересадить Макара, Мирона и Матвея на болиды. Мне кажется, они уже переросли картинг, пора «Летающим Ангелам» переходить на новый уровень.

Папа пожевывает губу, смотрит то на меня, то на маму, то опять возвращается к Громову. Мальчики, затаив дыхание, с восхищением смотрят на Марка. В их глазах он выглядит как минимум божеством.

Наконец папе пауза кажется достаточно выдержанной, и он обращается ко мне:

— Что скажешь, дочка?

— Скажу, что мне это кажется преждевременным, — смотрю Марку прямо в глаза. — Я планирую это сделать хотя бы через три года. А лучше через пять. Мальчики подрастут, отточат навыки.

Ну а я еще подсоберу денег. Этот пункт я не озвучиваю, но если Марк не совсем отупел, должен сам догадаться.