А я должен вернуть все долги.

Рэй! Мой мальчик! Прости меня! Прости!.. Я все исправлю. Я сделаю все, чтобы все исправить».

Шум в ночном дворце начал нарастать. Единственным, что принесло Хавьеру хоть какое-то облегчение, стал плеск ручья, рассказавшего о том, что вдоль его течения ушел в скалы большой отряд черных всадников. Погони за ними не было. Значит, Лэло сделал все как нужно.

«Слава духам! Хотя бы крови земляков не будет на мои руках».

Где-то далеко Хавьер различил голос Тирдэга, отдававшего короткие яростные приказы на тарди. И еще один знакомый голос. Крайне пренеприятная неожиданность.

«Значит все еще хуже, чем могло бы быть…»

Шаги в коридоре загрохотали совсем близко. Хавьер положил пистолеты на стол. Из-за двери раздалось:

– Сдавайся, собака! Ты окружен! Твоя хваленая ньеттская гвардия сбежала, поджав хвост! Король в нашей власти! Если ты попробуешь напасть или убить себя, ему не поздоровится! Выбрось в окно все оружие и ложись мордой в пол!

«Где-то так уже было…»

Хавьер встал, снял перевязь со шпагой и кинул ее в темноту за окном. Туда же полетели пистолеты. Затем он обратился в сторону двери:

– Я сдаюсь. Не трогайте короля. Кинжалы выбрасывать не буду. Просто воткну в стол. Заходите.

Достав два узких клинка, которые всегда носил за голенищем, Хавьер одним ударом вогнал их в столешницу по самые рукояти.

«Что же, Веточка. Я знаю, что ты меня видишь и слышишь. Спасибо, что помогла вспомнить прошлую жизнь. Я готов принять все, что бы на меня ни свалилось. Готов идти дальше».

Хавьер омыл лицо руками и лег на пол.

Дверь приоткрылась, а затем распахнулась настежь. В комнату вбежали многочисленные воины и крепко прижали опасного пленника копьями к полу. Снова зазвучал ненавистный голос:

– Так вот ты какой, кровавый цепной пес Кестера! Непобедимый Хавьер Норрьего! Не так уж ты и страшен, как о тебе болтают. Оглушить щенка и в подвал на почетное место. Я скоро приду с ним побеседовать.

1.3

Первое весеннее солнце ласково пригревало раскинувшийся в центре Мадинора королевский дворец. На покрытых изморозью каменных плитах двора образовались маленькие лужицы, в которых тут же принялись купаться и весело чирикать вездесущие воробьи. Радость от того, что долгая зима закончилась, и наконец-то скоро снова начнется новая буйная весенняя кутерьма, казалось, висела в воздухе.

Посреди высокого дворцового балкона появился граф Бернар Леджер. Фельдмаршал великой Кордеи тоже радовался весне. Разбирая бесконечные бумаги, он услышал звон тающих сосулек, накинул на парадный мундир теплый меховой плащ и вышел из ставшего вдруг душным кабинета.

Свежий легкий ветер растрепал густые, все еще темные в основной массе кудри Бернара. Полтора года службы с момента восшествия на престол Шарля Первого принесли графу много орденов и воинской славы. Но и седины тоже добавили.

Чем дольше длилось правление Мадино, тем паршивее становилось на душе у Бернара. Кровавая гражданская война, бесконечные казни недовольных и подавление бунтов…

Сидя в одном из полуразрушенных замков Рантуи на краю мира и мечтая вернуться в родную Кордию к семье и детям, он хотел вовсе не этого.

И Шарль… Бернар глубоко привязался к нему. И не без причины. Мадино и его окружение – «королевский двор в ожидании», как они сами себя величали – приняли к себе никому ненужного изгнанника. Можно сказать, спасли от бесславной голодной смерти на чужбине.

Тогда, почти четыре года назад, еще во время правления Алегорда Кестера, Бернар, удостоенный орденов полковник, при всех отказался идти на Ривер под знаменами Хавьера Норрьего. Пытался доказать членам военного совета, что все можно решить переговорами. Хотел вразумить самого молодого князя Ньетто, убедить его отказаться от карательного похода… Да куда там! Хавьер сильно изменился к тому времени. Будто перестал быть человеком и хотел только победы любой ценой. Разразился настоящий скандал.