Тот кивнул и тихо исчез за дверью. Уже полностью пришедший в себя Хавьер бросился одеваться и проверять оружие. Не успел он заткнуть за пояс пистолеты, как Лэло вернулся.

– Беда, ваша милость, – быстро доложил хранитель, плотно закрыв за собой дверь. – Так-то вроде как все тихо. Постовые на месте. Меня никто не остановил, но внизу слышно бряцание железа без разговоров. Из окон коридора видно, как по двору тени шныряют. А перед покоями короля, кроме его гвардейцев, еще и отряд тардийцев нарисовался. Дескать, князь им велел тут для усиления охраны встать. Я, как вы сказали, передал постовому о вашем самочувствии да обратно направился. По пути нашим дал сигнал тревоги. Так что? В бой? Раскидаем тех, что в коридоре-то?

В руках у Лэло сверкнула сабля. Хавьер сел за стол и остудил его пыл вопросом:

– А тех, кто внизу и вокруг дворца?

Затем отрицательно покачал головой и продолжил:

– Нет, друг мой. Приказываю отойти без боя. Короля нам уже не вытащить отсюда, так как силы слишком неравны, а остальное не имеет значения. Меня все равно вынудят сдаться рано или поздно, даже если сейчас сбегу. Слушай внимательно. Береги себя! В бой не вступать! Это приказ, Орем! Никуда не ввязывайся сам и не пускай наших! Даже, если меня схватят. Понятно? Мне гибель не грозит: в худшем случае арестуют и увезут в Кордию, а ты нужен живым и свободным! Здесь вы ничего изменить не сможете. Тардийцев слишком много. Вас просто всех положат, если кинетесь в атаку. Поэтому немедленно скрытно выбирайся из дворца и уводи наших в Ньетто. Ясно?

Лэло сжал челюсти и так процедил:

– Ясно. Могу идти?

– Иди. И спасибо тебе за все. Как-нибудь свидимся.

Недовольно сверкнув глазами, Лэло вышел и тихо притворил за собой дверь. Хавьер поправил сапоги, еще раз, больше по привычке, чем по необходимости, проверил шпагу и пистолеты. От мира третьей дороги он ждал только беды.

Оказаться в чужой враждебной стране вместе с королем, в то время как охранявшие их воины из вечно бунтующего Тарда скоро на них же и бросятся… Что могло быть хуже?

1. 2

Проводив Лэло, Хавьер открыл окно, сел за стол и закрыл глаза. Он мог бы и не отправлять хранителя на разведку. Пока тот ходил, Хавьер все услышал и понял сам.

Ветер донес обрывки тихих приказов на тарди готовиться к захвату короля и никого, кроме него и «главного ньеттского выродка», не щадить. Казалось бы, спящий лагерь вокруг дворца наполняли скрытые передвижения, тихий шепот и лихорадочное биение сердец. Потом случились первые смерти.

Хавьер уловил в ночной тишине несколько сдавленных хрипов и шорох напившихся крови кинжалов. Постовых гвардейцев, расставленных вокруг дворца, больше нет.

А самое важное – он услышал подтверждение своей главной, такой страшной догадки. Рэй умер.

Хавьер заподозрил это, как только понял, что находится на третьей дороге. Она ведь могла начаться не иначе, как со смерти «сына отца древней крови». И раз Шерик здесь, значит, нерожденный еще Рэй погиб. А, следовательно, ночное оживление вызвано ничем иным, как только дошедшей до Тирдэга скорбной вестью. Ослепленный горем князь Тарда не пощадит никого.

И вот: окружавшие дворец сосны шептали друг другу подхваченную в лагере весть. Княгиня не вынесла долгой дороги и скончалась от преждевременных родов вместе с ребенком. Одна из верных служанок, ценой жизни, смогла выпустить голубя и так сообщить о трагедии.

Хавьер обхватил голову и тихо застонал.

«Как я мог принять такое глупейшее решение: взять ее в заложницы? Как?! Сейчас мятеж – дело нескольких минут. Бежать, бросив короля, я не буду. А сопротивление бесполезно. Даже если я пробьюсь к Алегорду, уйти нам однозначно не дадут. Тирдэг меня живым из рук не выпустит. И не обратит внимания, сколько положит в бою людей. Десять? Двадцать? Сто? Больше я сразить не успею в любом случае. Но я и не хочу их убивать. Люди ни в чем не виноваты. Как и сам Тирдэг. У него свое горе и своя правда. Он имеет право на месть.