Саймон, соблазненный запахом выпечки, с удовольствием остался на чай. Поглощая с аппетитом угощение, он выглядел довольным.

– Сама решила рассказать или тетушка подсказала? – завел разговор сытый и расслабленный мистер Вуд, удобно развалившись в кресле.

– Сама, Саймон, сама, – вместо Ханны ответила миссис Грапл, доливая чаю.

– А вы, тетушка, совершенно ни при чём и знать не знали о записке? –  скептично уточнил родственник.

– Откуда мне немощной, глухой и слепой старухе, знать-то? – прошамкала хозяйка, изображая старческую немощь.

– Если бы я вас не знал, обязательно поверил. А так выходит, как у Марка Твена, который писал знакомой леди письмо, а любопытный сосед бесцеремонно подглядывал за ним. Тогда Твен написал: «Дорогая, я заканчиваю письмо, потому что какая-то свинья все время подглядывает». Сосед обиделся: «Сам ты свинья! Очень мне интересно, что ты там пишешь».

– Бесстыдник! – воскликнула женщина, пытаясь сдержать смех. – Старой тетке намекать. Еще обезьяной назвал бы, ссылаясь на утверждение богохульников, что все люди произошли от них.

– Ну, что вы, тетушка! – совершенно искренно возмутился Саймон. – Хотя если так, уверен, вы точно произошли от самой милой, доброй, заботливой, которая в молодости была страсть какая прехорошенькая...

Слушая их препирательства, Ханна смеялась от души. Давно уже она не ощущала себя такой счастливой, а всего-то для счастья потребовался скромный пирог и хорошее общество.

Миссис Грапл утверждала, что тепло в тёплой компании поддерживается либо увлекательными беседами, либо алкоголем, и чтобы закрепить успех, решила соединить эти два условия. Поэтому «чаепитие» началось около пяти, а закончилось глубоким вечером, когда щеки болели от смеха.

Утром, едва закончили завтракать, раздался нетерпеливый стук. Переглянувшись от удивления, кого могло принести во время дождя, хозяйка поспешила открыть дверь, в то время как Ханна убирала со стола и готовилась мыть посуду. Ей было несложно помочь пожилой хозяйке, чем та великодушно пользовалась, но, в то же время, женщина хорошо отзывалась о ней и всем своим знакомым рассказывала, что мисс Норт трудолюбивая, добрая постоялица. Закатав рукава, Ханна начала споласкивать в жестяном тазу посуду, когда послышался окрик миссис Грапл:

– Мисс Норт, к вам пожаловала миссис Уилсон!

Ханна выругалась:

"Ч..рт, дернуло явиться зазнайку раньше на несколько часов. Даже накрапывающий дождь не остановил! Точно от меня что-то надо. Катилась бы со своими проблемами".

– Я освобожусь чуть позже, – ответила Ханна, не собираясь поторапливаться.

«Если Лидии надо, подождет, иначе пусть уходит. Тем более на улице дождь...» – злилась она, намывая посуду и чашки.

– Ханна, – тихо шепнула хозяйка войдя в кухню. – Лидия сильно не в духе. Считает, что оказала честь, явившись к нам в дом. Какая заносчивая молодая леди!

– Поверьте, миссис Грапл, если бы была не молодая, заносчивости было гораздо больше.

– А ей пока чаю предложу, но если не будет вежливой, вспомню молодость и заварю с листьями ревеня и сенной.

– Вы такая выдумщица, миссис Грапл! – не сдержала улыбки Ханна.

– Э-э, ты меня еще в молодости не знала, – развеселилась женщина, поставив чайник на плиту.

Когда Ханна вошла в гостиную, Лидия, недовольная ожиданием, пила чай со вчерашним пирогом, оранжевые куски которого в пасмурное утро походили на ломтики солнца.

– Чем обязана вашему визиту, миссис Уилсон? – сходу поинтересовалась Ханна.

– Мы давно не виделись. Почти две недели.

– Не думаю, что вы по мне скучали.