– Ну, да, об этом никто и не знает, лишь матушка и я. Её покойный муж был нашим дальним родственником. Миссис Грапл долго хранила свою тайну, и лишь после долгой болезни супруга, перед самой его смертью, покаялась, что приехала к нему после переписки, чтобы обобрать до нитки, но увидев его, передумала и осталась с ним. Поэтому не удивительно, что она измеряет людей по себе.

Ханна была ошеломлена. Вежливая, добродетельная старушка, убеленная сединой, в строгом платье и чепце, искреннее верующая в Господа, была мошенницей?!

– Да, Ханна, бывает, собираешься остричь овцу, а смотришь — самого остригли. И, вообще, следует больше опасаться последствий доверчивости, нежели последствий недоверия, – смеясь, поучал мистер Вуд.

– Но как жить без доверия? Это же постоянное мучение, а не жизнь! – не сдавалась она.

Саймон в ответ пожал плечом:

– Каждый сам выбирает свою дорогу. Сожалею, если разочаровал вас.

– Я всегда считала себя недоверчивой, даже мнительной и ошиблась. Удивлена, но благодарна за откровенность.

– Если я с вами откровенен, вы можете быть со мной тоже откровенной.

– С мужчиной откровенничает или глупая женщина, или расчетливая, а я не считаю себя ни той, ни другой, – заметила Ханна, чувствуя, как мистер Вуд ходит вокруг нее кругами.

Несомненно, он приветлив, обаятелен, красив, но она все время сравнивала его с мистером Гриндлом, и во всем Айзек казался ей лучше. Пусть не такой обаятельный и харизматичный, зато не менее изворотливый и практичный. По ее мнению, Саймону не хватало степенности и серьезности, и он слишком любил внимание. А Айзек был скромнее, надежнее. Хозяйственный, заботливый мужчина, на которого она привыкла полагаться. Она тосковала по нему. И когда становилось невмоготу, вспоминала притчу и убеждала себя, что все пройдет. И это тоже пройдет.

Проходя мимо витрины магазина с яркой вывеской «Галантерея на все случаи жизни», Ханна вспомнила, что следует купить газету. При входе грустно звякнул колокольчик, и из-за прилавка высунулась мужская голова со смешными усиками. Увидев ее, худощавый продавец оживился.

– Добрый день, мисс Норт, – поздоровался он, подслеповато щурясь.

«Невзрачный, маленький, точно притаившийся таракан выбрался из-под плиты, и туда же: мисс Норт, мисс Норт!» – взъелась Ханна.

– Извините, но не помню, чтобы мы были представлены, – холодно осадила она.

– Да, но… после танцев о вас только и говорят… – мужчина замолчал, заметив, как меняется настроение покупательницы. Она хотела развернуться и уйти, уже забыв о газете, но слова, произнесенные вслед, заставили остановиться:

– Вам еще нужна работа?

Соблазн хотя бы узнать, что за вакансия, был слишком велик. Помедлив в раздумье, мисс Норт с вопросом посмотрела на продавца лавки.

– Нам требуется помощница. Четыре доллара в неделю! – в его голосе чувствовалось торжество, особенно когда объявлял сумму жалования. Словно это была приманка, на которую она должна клюнуть, как оголодавшая рыбка ранней весной. Во всяком случае, так показалось Ханне, которая в последнее время стала излишне подозрительной.

– С чего подобная щедрость? – с сомнением поинтересовалась она, после чего мужчина стушевался и покраснел.

"Жалование двенадцать – четырнадцать долларов в месяц – хорошая плата в среднем городе, а тут в небольшом Байборо мне предлагают подобную щедрость. Подозрительно", – подумала она.

– Мы надеемся, что вы будете трудолюбивой работницей, – в оправдание мямлил будущий наниматель.

– Вы?

– Я и мама, миссис Зильбер, – с некоторой гордость ответил мужчина.