— Это был твой желудок? — удивленно спрашивает Катя.

— Да, я пиздец какой голодный, — говорю я, въезжая на парковку любимого рестика.

— Ты можешь не выражаться?

— Не-а, потому что некоторые эмоции по-другому не выразить, — я ухмыляюсь, останавливаю машину и глушу двигатель. — Готов, ботан?

— Назови меня ботаником еще раз и увидишь, что будет.

Мне безумно хочется посмотреть, какой гнев она обрушит на меня, но я слишком голоден и не хочу ее злить, по крайней мере, пока.

— Пойдем скорее. У меня такое чувство, что ты убьешь меня, если я скажу еще какую-нибудь глупость, а я хотел бы в последний раз поесть перед своей неминуемой смертью.

— Ладно, но я серьезно, перестань меня обзывать, — рычит она, пока я с усмешкой вылезаю из машины.

Она следует моему примеру, и мы вместе идем ко входу. Только сейчас я в серьез осознаю нашу разницу в размерах. Рядом со мной Катя выглядит крошечной, хрупкой.

Ее макушка достает только до моей груди, я сантиметров на пятьдесят выше нее. Моя рука размером с две ее, и одна только разница в размерах толкает меня на эмоции, которых я никогда раньше не испытывал. Во мне пробуждается потребность защитить ее. Защитить ее от меня и от придурков вроде меня.

Но как я могу это сделать, когда я заключил пари?

Воспоминание о пари выводит меня из равновесия, и я хватаюсь за ручку двери одновременно с Катей. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и по моей руке пробегает ток.

Катя отдергивает руку, как будто мое прикосновение обжигает. Неужели мое прикосновение так неприятно ей? Я проглатываю эту мысль. Наверное, так оно и есть.

— Извини, — бормочет она.

Колокольчики над дверью звенят, когда мы входим. Возле входа никого нет, так что мы проходим и выбираем столик, на котором уже лежит меню. Катя садится с одной стороны, а я - с другой. В заведении всего несколько человек, в основном пожилые люди, что удивительно для пятничного вечера. Взяв меню, я протягиваю его Кате. Себя же я утруждаю этим действием, я уже знаю, что буду.

17. Глава 17

Глаза Кати с интересом бегают по меню. Она держит его в руках совсем недолго, прежде чем к столику подходит официантка, женщина средних лет, с хмурым лицом и светлыми волосами, завязанными в тугой пучок на затылке. Ее светло-серые глаза мечутся между мной и Катей, но через секунду в них появляется безразличие.

— Что вам принести? — задает она самый простой вопрос.

— Ты выбрала? — обращаюсь я к Кате, зная заранее, что ее ответ, будет отрицательным.

Катя смотрит то на официантку, то на меня, а затем опускает взгляд с застенчивой улыбкой на лице.

— Я буду тоже что и ты.

Я отвечаю ей улыбкой. Она такая доверчивая. Я понимаю, что это всего лишь еда, но тот факт, что она позволила мне привезти ее сюда и она согласилась пойти со мной в неизвестное ей место, говорит о ней все. Я уверен, что она этого не осознает, но она доверяет мне.

— Ну, тогда, два клубничных коктейля, две карбонары, большую пиццу с ананасами.

Официантка быстро записывает заказ и оставляет нас наедине.

— Разве ты, как спортсмен, не придерживаешься строгой диеты? Разве ты не должен есть фрукты и овощи, а не макароны и пиццу?

— Беспокоишься обо мне?

Она морщит нос.

— Конечно, нет. Мне все равно, что ты ешь.

— Нуууу, что же, — растягиваю я, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. — Раз уж ты спросила, я расскажу тебе. В большинстве дней я придерживаюсь строгой диеты, состоящей из куриных грудок, овощей и зелени, протеиновых коктейлей, но в ночь перед играми я позволяю себе вольности.

Она кивает.

— Уверена, что это не единственное, в чем ты даешь себе волю.