Ее комментарий заставляет меня рассмеяться.

— Ты пытаешься шутить со мной?

— Может быть. Не знаю. По какой-то причине, когда я с тобой, я чувствую себя более раскованной.

— Если это правда… — я постукиваю пальцем по подбородку. — То расскажи мне что-нибудь личное, то, что никто о тебе не знает.

Раз она так разоткровенничалась, я хочу получить все.

— Зачем, чтобы потом ты использовала это против меня? Нет, спасибо. Я не люблю шантаж.

Я снова смеюсь.

— Нет, не шантаж, хотя мне нравится, как ты мыслишь. Ты мне что-то рассказываешь, и я тебе что-то рассказываю. То, чего никто не знает, что-то личное.

Катя пожевывает нижнюю губу, пока обдумывает мои слова. Она часто так делает, особенно когда пытается что-то решить.

— Хорошо, — она садится чуть прямее, в ее глазах появляется озорной блеск. — Но ты говоришь первым.

— Согласен, но клянусь, если ты кому-нибудь расскажешь, я буду мстить, — улыбаюсь я.

Я открываю рот, чтобы рассказать о личном, и тут из ниоткуда появляется официантка с нашими напитками и едой. Она ставит все на стол.

— Могу я предложить вам что-нибудь еще?

— Нет, думаю, этого хватит. Спасибо.

Я отмахиваюсь от нее, не желая ее присутствия.

Она уходит, а Катя берет клубничный коктейль и обхватив трубочку губами начинает пить. Я же завороженно смотрю на это действо. Черт, никогда еще еда не была такой горячей, как сегодня. Ее губы отрываются от трубочки, и она облизывает их, а я словно оглох и совершенно не слышу, что она говорит.

Все, что я могу, это смотреть. Я хочу, чтобы эти губы были на моих, а после обхватывали мой член.

— Ты собираешься открыть мне свой секрет?

Слова наконец-то доходят до меня, и я смаргиваю, заставляя себя вынырнуть из похотливого тумана, но не спешу отрываю взгляда от ее пухлых губ.

— Я хотел, но теперь боюсь, что если я расскажу что-то тебе, то ты ничего не расскажешь взамен, так что ты должна быть первой.

Катя закатывает глаза и снова делает глоток коктейля.

— Это несправедливо.

Она зажимает нижнюю губу между зубами, на ее лице мелькают смешанные эмоции. Она боится сказать мне? Смущается? Может быть, я требую слишком много?

Прежде чем я успеваю открыть рот и сказать ей, что на самом деле она не должна мне ничего рассказывать, она начинает говорить:

— Помнишь ту ночь на вечеринке, когда я вылила пиво тебе на голову?

— Конечно, как такое можно забыть?

Это вызывает у нее застенчивую улыбку, от чего воздух в моих легких замирает.

— Помнишь, как ты назвал меня в тот вечер? Занудной целкой.

Кислота поднимается у меня в горле.

— Да, и если я еще не извинился, то прости. Ты просто потрясла меня; я никогда не встречал девушку, которая бы дала мне сдачи так, как это сделала ты.

— Помолчи, — она повышает голос, и мои губы сжимаются в твердую линию. Я замечаю, как она опускает глаза на стоящую перед ней еду и как на ее молочно-белых щеках появляются два круглых розовых пятна. — Ты был прав. Я девственница.

Я сглатываю, потом моргаю, потом снова сглатываю. У меня в горле образовался ком. Девственница. То есть я не удивлен, но я шокирован тем, что она поделилась со мной чем-то подобным.

Моя маленькая занудная девственница.

Я коварно ухмыляюсь.

— Я сразу так и сказал, так что я не шокирован. В общем это не секрет, я знал об этом.

У нее открывается рот.

— Ну, это единственный секрет, который у меня есть. Теперь твоя очередь.

18. Глава 18

Вот черт, я не уверен, что у меня есть что-то настолько серьезное и настолько честное, как то, чем она только что со мной поделилась. Я пристально наблюдаю за тем, как она наматывает макароны на вилку. Она ест не так, как все девушки, с которыми я когда-либо встречался. Она ест словно она голодна и ей все равно, что я вижу, как быстро она расправляется со своей порцией.