Алиса застыла. Дэмиен – тоже. Между ними повисло нечто – звук, которого никто не произнёс, но оба услышали. Тень на стене не просто сдвинулась – она наблюдала. Без глаз, без лица. Только пустота в том месте, где должно было быть лицо, и всё же эта пустота смотрела. В неё. Смотрела с той самой уверенностью, как смотрят предки через века, сквозь огонь, сквозь кровь, сквозь ткань реальности.

Дэмиен медленно опустил медальон обратно в коробку, закрывая крышку с тем же жестом, с каким закрывают гроб. Он не издал ни звука, ни щелчка. Только тишина – тяжелая, замершая, плотная, как слой пыли, что веками не тревожили. В этот миг сама комната стала памятником тому, что здесь когда-то происходило, и сама память об этом стала предметом.

– Уходим, – его голос был ровным, почти безэмоциональным, но под кожей дрожал ток напряжения.

Алиса не двинулась. Она вглядывалась в стену, в то самое место, где ещё миг назад колыхалась тень.

– Она ждёт.

– Тем более уходим.

Он схватил её за руку. Лёд. Пальцы твёрдые, крепкие, но не грубые. Его ладонь дрожала, но не от страха – от знания. Он боялся не тени. Он боялся, что она заговорит. Или ответит. Или будет узнана. Он боялся, что Алиса вспомнит слишком многое.

Когда они вышли в коридор, тень исчезла. Не растворилась. Спряталась. Отступила в темноту, как хищник, потерявший интерес лишь на время. Алиса оглянулась: узор, тот самый, что пульсировал у неё на запястье, теперь был вырезан в деревянных балках потолка. Старый, но чёткий. Пропитанный гарью и временем. Она провела пальцем по древесине. Тепло. Будто огонь оставил след внутри. Эти метки были не символами. Они были зарубками. Подсчётом. Предупреждением. Заклятием.

– Это не охотничий дом, – произнесла она.

Дэмиен скользнул по ней быстрым взглядом, не притворяясь.

– Никогда им не был.

– Ты знал?

– Подозревал. Много лет назад. Но никогда не хотел видеть правду. Пока не стало поздно.

Они свернули в южное крыло. Здесь воздух был суше, как в закрытой гробнице. Половицы гнулись под ногами, но не издавали звука. Будто дом сам затаил дыхание. Свет фонаря, который держал Дэмиен, выхватывал обрывки прошлого: портрет с выцарапанными глазами, порванную занавесь, качающуюся как петля, витражное стекло, покрытое паутиной и пятнами плесени. За окном – сад. Или то, что от него осталось. Мёртвые ветви, словно вывернутые руки. Листья, чёрные и слипшиеся. Фонтан, в котором вместо воды лежал серый пепел.

Алиса остановилась перед аркой. Камень был гладким, отполированным чужими шагами. За ней начиналась спиральная лестница – старая, каменная, с ржавым железным поручнем. На паутине дрожала капля влаги.

– Подвал?

– Да. Всё, что начинается снизу, редко кончается наверху.

Она шагнула первой. Ступень застонала, как будто ожила от прикосновения. Пыль взвилась, и Дэмиен закашлялся. Алиса – нет. Она не чувствовала запаха. Тело стало пустым сосудом, слушающим пульс пространства. Узор на запястье вспыхнул болью. Каждый шаг отзывался в голове эхом, будто каменные стены били в череп изнутри.

На дне лестницы – темнота. Не просто тьма, а отсутствие света, как в чреве земли. Фонарь Дэмиена светил, но луч терялся в вязкой мгле. Камень под ногами был влажным, обрастал слизью. Запах гнили, плесени и старого железа. Воздух был густым, насыщенным невидимой пылью. Дыхание вызывало привкус ржавчины на языке.

– Стой, – сказала она, и звук её голоса рассёк тишину, как тонкий нож.

Он остановился. Алиса подошла к стене. Кирпичи, сырые на ощупь, хранили тепло. Один из них – рыхлый. Она надавила. Щелчок. Стена слегка сдвинулась, и из-за неё дохнуло сыростью и чем-то масляным. Вскрытый проход был узким, вырезанным прямо в камне. Потолок низкий. Свод обвалился местами. Крюки, вбитые в потолок, колыхались. Их было шесть. Чётное число. Нехорошее.