«Девочка видит их. Говорит, они шепчут. Я вижу только её взгляд. Тот, кто коснулся полотна, обречён. Даже если он ещё не родился.»

Алиса почувствовала, как холод растекается от груди к плечам. Её горло сжалось, но она не моргнула. Не позволила дрожи дойти до подбородка.

– Это не просто дневник, – её голос звучал глухо, как будто сквозь толщу воды. – Это исповедь.

– Или проклятие, – ответил Дэмиен. Он всё ещё стоял рядом, но теперь смотрел не на книгу, а на неё. – У тебя дрожат руки.

Она взглянула вниз. Пальцы действительно подрагивали. Когда она перестала контролировать их – неясно. Она спрятала ладони за спину, сжала платок, тот самый, от отца. Масло, ладан, кровь.

– Тебе нужно выйти, – сказал он, и в его голосе не было заботы. Только стратегия. Как будто он предлагал отступить с шахматной доски, зная, что следующее движение – жертва ферзя.

– Нет, – ответила она. Тихо. Не упрямо, а окончательно.

Она закрыла тетрадь, и на обложке чётче выступил символ: две перекрещенные змеи, образующие круг. Алиса помнила его из старых книг, с вырезками на полях и записями матери. "Обратимое превращение" – алхимическая формула души, проходящей через огонь и возвращающейся другой.

– Почему ты не удивлён? – спросила она, не поднимая глаз.

– Потому что это не первый раз.

Он выпрямился. В этом движении не было ни вызова, ни защиты – только утомлённая готовность. Свет от фонаря за окном высветил его лицо: бледность, натянутая кожа, как будто вся кровь ушла в пальцы. Он стоял как солдат, который уже видел, как умирает враг – и друг.

– Когда ты впервые это увидел? – спросила она.

Он медленно повернул голову. Его голос был ровным:

– Мне было десять. Я стоял у подвала. Видел, как она выходит из холста. Как пламя ползёт по стенам, но ничего не сжигает. Отец сказал, что это – дар. Что мы должны его нести. Но дар – это то, что можно отдать. А это… это долг. Или клеймо.

– А если это не долг? – Алиса сделала шаг ближе. Тень от её тела слилась с его. – А ловушка?

Он не ответил сразу. Его глаза остановились на её запястье – на том самом узоре. Она чувствовала, как он снова пульсирует. Слишком быстро. Слишком громко.

– Тогда ты уже знаешь правду. Просто не хочешь её называть.

Комната будто сжалась. Стены стали ближе. Воздух – вязким. Алиса инстинктивно коснулась узора – и в этот момент из-под пола раздался щелчок. Влажный, будто кость хрустнула под ботинком.

Они одновременно повернулись. Доска приподнялась. Дэмиен подошёл первым. Снял перчатку. Его рука двигалась как у хирурга: без эмоций, но с уважением к тому, что скрыто. Он приподнял щель. Внутри – чёрная коробка, обтянутая бархатом. Мягкая. Тепло от неё било в ладонь.

Он передал её Алисе. Она открыла.

Внутри – медальон. Потускневшее стекло. Словно запотевшее изнутри. Внутри – рисунок. Женщина. Тёмные глаза. Пылающий дом на фоне. Не портрет – сцена. Застывший момент. Как если бы кто-то нарисовал кадр её последнего взгляда. На обороте – слово, выцарапанное ногтем: "Ignis".

Алиса вздрогнула. От холода или узнавания – неясно.

– Это она, – произнесла. – Женщина в пламени.

– Портрет? – спросил Дэмиен, но без удивления. Как будто ждал ответа.

– Нет. Отражение. Тот момент, который был. И будет снова.

Он взял медальон, повернул в ладони.

– Ignis. Латынь. Огонь. Или… искра.

Комната похолодела. Внезапно. Без сквозняка. Как если бы кто-то прошёл мимо, отняв с собой всё тепло. Алиса обернулась. За спиной – ничего. Только стена. И тень на ней.

Женщина. Распятые руки. Лицо без черт. Только глаза. Их глаза.

Тень шевельнулась.