– Крыса, ты что ли?

Андрей улыбнулся победно, приспустил черные очки и посмотрел на приземистого заводилу всех наших дворовых игр Влада сверху вниз.

– Я не Крыса, я Змей.

Через два месяца Змей пропал. Не вышел вечером гулять, а когда я решила зайти за ним в квартиру, которую они снимали с матерью, мне открыли новые жильцы и сказали, что Оксана с сыном вчера съехали. Телефонов у нас тогда не было, и мы потерялись.

Снова Змеев ворвался в мою жизнь девять лет назад. По телефону фамилия показалась смутно знакомой, но не вспомнилась. А когда он застыл в дверях офиса с кожаным портфелем, зачесал на бок длинную темно-русую челку и снял очки, я его узнала. Андрей тоже меня узнал – и улыбка его из самодовольной стала победной.

Адвокат Андрей Сергеевич Змеев с отличием окончил Московскую юридическую академию, сдал экзамен на адвоката и какое-то время вполне успешно вел частную практику в столице. Потом они отчего-то разошлись во взглядах с партнером, и Змеев решил вернуться в родной город.

– Шумно слишком в этой вашей столице, Оль, – с усмешкой говорил он.

Я не верила. Шум было второе имя Змеева. Все суды он выигрывал шумом, нахрапом. Он вообще брался только за шумные и скандальные дела, на них и вырос и заработал себе репутацию.

Девять из десяти дел, по которым я делала для его доверителей экспертизы, Андрей выиграл. Десятое было безнадежно. И стало причиной прекращения наших деловых и приятельских отношений.

– Ольга… – постукивания по обложке становятся все более нервными, Андрей надевает солнцезащитные очки и делает еще шаг в тень. Это шанс отвязаться.

Проскальзываю мимо, почти бегом выворачива из подворотни и вливаюсь в людской поток. Теперь не догонет. Не станет хватать женщину за руку на глазах у всех…

В кабинете Андрея все белое, даже огромный фикус между окном и диваном. Признаться, сперва я подумала, что он искусственный, но теперь понимаю – живой. Абсолютно белый. Альбинос.

– А где Апостол?

Когда-то у стены, под грамотами, дипломами и благодарностями стоял большой террариум с белым удавом.

– В отпуске, – Андрей говорит спокойно, по-деловому, как будто утром не врывался в кабинет к Князеву с громом и молниями, а потом не подкарауливал меня у крыльца. – Чай? Кофе? Что покрепче? – Он подмигивает Князеву.

– Чай, Оль? – Олег Максимович виновато смотрит на меня.

Я молчу. Час назад Князев позвонил мне, сказал, что заедет за мной, надо поговорить. И привез сюда.

Конечно, я предполагала, что Змеев, не получив желаемого от меня, пойдет с этой фотографией к Олегу Максимовичу. Но никак не ожидала, что они так быстро найдут общий язык.

– Оль, нам правда не помешает в этом деле такой помощник как Андрей Сергеевич. – Тон у Олега Максимовича все еще извиняющийся, но в глазах уже горит решимость.

Я пожимаю плечами, обхватываю ладонями белую чашку. Красное на белом бьет в глаза. Сегодня я не успела сходить на маникюр. Ставлю чашку обратно, резко выдыхаю.

– Мне нужен адвокат?

Андрей быстро подается вперед, выкладывает на стол несколько снимков:

– Тебе – нет. Но мне нужно громкое дело, которое я помогу раскрыть. А им, – он кивает на Князева, – нужно раскрыть это громкое дело.

Какое громкое дело?! О чем он говорит?! В провинциальном городке какой-то придурок вложил в руки убитым первые попавшиеся книги. По глупому стечению обстоятельств это оказались мои книги, с грехом пополам издающегося, но не то чтобы хоть сколько-нибудь известного писателя из холодной снежной Сибири.

“Пока издающегося”, – мрачно поправляю я себя, вспоминая отчеты о продажах моих книг и тираж в жалкие полторы тысячи экземпляров, который дали моей новой книге. Такие тиражи сейчас не предлагают даже совсем ноунеймам, а писателю с тремя изданными книгами вообще стыдно называть. Но бумага дорожает, цены на книги растут каждые полгода, а славянское фэнтези, казавшееся три года назад синонимом бестселлера, набило людям оскомину. И от стартового тиража в пять тысяч экземпляров у первой же книги мы пришли к позорным полутора тысячам, хотя и язык мой, и сюжеты за это время только окрепли. Пора было переключаться на другие сеттинги и другие сюжеты, и цифра тиража красноречиво это показывала.