– Я искал тебя. Нужна экспертиза протоколов и явки с повинной, – он продолжает смотреть на мои руки. – Дозвониться я не смог, поэтому заехал в офис и встретил там Анастасию Викторовну. Всю в слезах. – Змеев поднимает на меня голубые линзы, щурится на солнце, глаза его слезятся, это выглядит так неестественно. – Она очень к тебе привязана и переживает, что тебя уже третий раз уволокли на допрос в СК.

Эх, Настенька… Ни к чему Змееву видеть ваши слезы. И знать о моих писательских делах тоже ни к чему. А уж тем более про то, о чем рассказал мне Князев.

– Я был вчера на похоронах одного интересного человека, – отводя взгляд и отступая на шаг, совершенно будничным тоном продолжает Змеев. – Ты наверняка слышала о нем, книжный блогер ЛисТающий Лис. Был моим доверителем в прошлом году по делу о клевете. Острый на язык, взлетел на хайпе – разносил в пух и прах книги современных писателей, иногда их грязное белье полоскал. – Андрей выжидающе смотрит на меня, но я только пожимаю плечами, хотя знаю, куда клонит этот змей.

Лис был последним из тех, кого нашли с моей книгой в руках и запиской.

– Со мной поделились интересными фотками. – Он достает телефон, снимает блокировку и разворачивает ко мне экран. В глаза бросаются яркие блики, за ними – измазанные в крови руки, сжимающие книгу с бело-голубой обложкой и тисненым серебрянной фольгой именем “Ольга Теккило”. Рука против воли тянется к экрану, но Змеев быстро прячет телефон и подходит вплотную:

– Так что, может, мы все же поговорим?

Он снова улыбается с видом победителя, щурит искусственно-голубые глаза, поглаживает пальцами обложку книги. Шагает на солнце, и красная радужка едва заметно просвечивает сквозь линзы – специально? Первые линзы он подбирал так, чтобы не просвечивало ничего…

Мне было четырнадца, Змееву – шестнадцать. Высок, мускулист и абсолютно бесцветен. И глаза с красной радужкой. Меня его внешность притянула сразу, как Андрей появился в нашем дворе. Но, как ни удивительно, только меня. Подростки порой странные люди. Они делают себе цветные пряди, пирсинг, татуировки, высветляют волосы добела, чтобы подчеркнуть и выделить свою непохожесть на других. И это привлекает их друг в друге. Но стоит им встретить кого-то действительно непохожего, уникального от природы – и его объявляют уродом и изгоем.

Именно это и произошло с Андреем Змеевым – его окрестили Крысой и с позором изгнали с наших посиделок.

– Иди, пока не заметил никто, – буркнул он, когда я принесла ему оставленную в спешке кепку.

Но я не ушла. Я разглядывала его красноватые глаза и тонкую сетку сосудов под белой кожей и удивлялась его прозвищу. На крысу Андрей был не похож.

А уже через неделю я учила его красить брови и ресницы и почти за руку притащила к маме в оптику – подбирать цветные линзы. Волосы Андрей тоже покрасил, в черный. Белокожий, он стал еще больше смахивать на вампира. Тогда мы с ним прочитали про крем-бронзатор. Но попробовать не успели – вернулась из командировки мать Андрея, Оксана Анатольевна. Спросила, кто его надоумил сменить имидж. Я скрываться не стала, рассказала все: и про то, что его во дворе не приняли, и про то, что в цветных линзах ему не так больно днем выходить на улицу. Мать долго смотрел на меня, слушала внимательно – было жутко страшно, что она запретит нам с Андреем общаться. Не запретила, но с бронзатором просила не экспериментировать, кожа чувствительная.

Впрочем, ребятам во дворе хватило и того, что мы уже сделали. Когда Андрей вышел вечером в новой косухе, зачесал пятерней набок длинную черную челку, его даже не сразу узнали.