Настенька написала мне в тот момент, когда я подходила к машине Змеева, я тогда решила сесть на заднее сидение, чтобы спокойно почитать в дороге.

“Ольга Александровна, а ведь у автора тех записок, которые приносил СК, вполне могут быть какие-то заметные глазу неврологические нарушения, – писала она. – Как думаете?”

Я отправила ей пожимающий плечами смайлик, а сама тут же кинулась искать статьи и тот доклад, о котором мы говорили. Андрей что-то спрашивал, кажется, даже смеялся, мол, писатель, что с тебя взять. Но мысли мои были далеки от писательства. К концу часа, который длилась наша поездка, я написала Настеньке, что она вполне может быть права. Та попросила, если я буду говорить об этом Князеву, не называть ее.

– Смотрите, – я показываю исписанный дерганым почерком лист с фразами из записок нашего маньяка. – Видите вот здесь?

Князев со Змеевым, щурясь, пытаются читать, я несколько минут возбужденно рассказываю им свою теорию, пытаясь объяснить связь между строением фраз и наличием психоневрологических отклонений. Первым не выдерживает Апостол, он сползает с меня и кладет тяжелую голову на блокнот.

– Что, Апостол? – Андрей с усмешкой чешет удава по голове. – Тебе она тоже мозг сломала?

– Оль, давай к сути, – кивает Князев. – Ты хочешь сказать, что нам нужно психа ловить?

Нет, ну можно хоть раз вслушаться внимательно в то, что я говорю?! Почему-то студенты, когда я объясняю, быстро все схватывают, а эти двое вроде неглупые взрослые люди, так почему им так тяжело объяснить?!

Вытягиваю блокнот из-под удава, отбрасываю на диван и выдыхаю. Что толку на них сердиться? Да, для них это сложно. Да, я сама два года вместе со студентами ходила на нейро- и психолингвистику, прежде чем начала что-то понимать.

– К сути. Автор этих текстов может иметь видимые глазу неврологические нарушения.

– ДЦП? – с сомнением спрашивает Андрей. Для него эта тема триггерная, я знаю: близкий друг Андрея страдает ДЦП.

Я качаю головой:

– Сомневаюсь. Скорее всего, у него действительно какое-то психическое заболевание, возможно, мания. Речь у него тоже должна быть необычная, возможно, громкость плавает, скорость большая, тема может скакать. А еще у него могут быть достаточно сильные нервные тики. В любом случае, есть какое-то заметное глазу неврологическое нарушение. По крайней мере, если у него обострение.

Князев выпрямляется, задумчиво смотрит в окно, на Андрея, на мой снова начавший дергаться от перевозбуждения глаз.

– Сейчас у всех обострение, – мрачно заключает он и снова впивается в меня глазами. – Может, у тебя и конкретный подозреваемый есть? Постарайся вспомнить, может, крутился рядом кто-то странный.

Нет, не помню, не знаю. Самым странным было выступление в одной поселковой библиотеке – туда действительно пришли люди с ментальными особенностями, но никто из них особого интереса к моему творчеству не проявил. Да и возраст… Это были в основном дети, которых привели или привезли на колясках родители и бабушки. Я показала им красивые картинки с персонажами, сгенерированные в нейросети, сыграла на гуслях несколько простых мелодий, что-то про русскую культуру рассказала. Потом трепавшая поселок с самого утра гроза, видимо, дорвала-таки провода, и в библиотеке выключился свет, ознаменовав тем самым и конец моей презентации.

– Если бы был, уже бы сказала, – заверяю я Князева.

Тот кивает и уходит к окну курить. Андрей возвращается к письменному столу и утыкается взглядом в ноутбук, естественно, белоснежный. Укладываю поудобнее Апостола, подкладываю подушку под спину и закрываю глаза, пытаясь восстановить в памяти лица тех, кто приходил на мои выступления. Руслан, родители, знакомые писательницы, хотя они на мои мероприятия ходят сильно реже, чем я на их, Лиза. Мысль цепляется за нее. Она училась с нами, но на третье курсе не сдала синтаксис и вылетела и, что называется, пропала с радаров. Встретились мы с ней на книжном фестивале три года назад, и с тех пор она не пропускала ни одного моего выступления. Лиза работала библиотекарем где-то на окраине города, я даже один раз была у них. Это было единственным моим выступлением, на которое не пришел никто. Кроме Лизы. Но никакими нервными заболеваниями она не страдала, тиков или чего-то такого я у нее тоже не замечала. Да и… Вспоминаю высокого мускулистого Лиса и невысокую щуплую Лизу. А ведь с последней презентации они уходили вместе…