Подцепив воротник ее не застегнутой куртки, сбрасываю вещь на пол.

Марика отшатывается, пытаясь отдалиться от меня. Но я препятствую, крепко взяв ее обеими руками за талию и опять вернув к себе. Ощущаю ее давно забытое тепло.

Напрягаюсь, оторвав Марику от пола, сажаю на стол. Движение получается не слишком нежное, отчего посуда, подпрыгнув, громыхает.

Склоняюсь к Марике очень близко и рычу в ее слегка распахнутые губы:

— Я жил в аду. Я сдох душой без тебя, разве ты этого не понимаешь?

Она, задрожав, интуитивно чуть-чуть отклоняется назад.

— Твой ад показался бы для меня спасением… Поверь, Орхан, мне было гораздо хуже…

Она говорит, но я плохо понимаю смысл слов, наблюдая за движением ее губ. Они слегка припухшие, не тронутые помадой.

Пытаюсь сглотнуть, но мое горло иссушено, хочу вдохнуть, чтобы перестать быть пьяным от одного только вида ее губ, но когда-то прохладный с ароматом хвои воздух превращается для меня в обжигающий самум.

Как же я ненавижу Марику. Она снова без разрешения вторглась в мою жизнь. И меня накрывает дикой злобой и раскаленным отчаянием. Перед глазами ее красивое лицо искажается, подергиваясь алой пеленой.

Попытавшись сделать еще один рваный вдох, я, не отдавая отчета действиям, склоняюсь к ней и врезаюсь в ее рот поцелуем, не спрашивая согласия.

Она, растерявшись, мычит и старается отпихнуть меня, но я не хочу слышать ни одного ядовитого слова от нее сейчас.

Крепко прижав ее за спину, а другой рукой за затылок, наваливаюсь на Марику. Врываюсь в нее настолько глубоко, что наши зубы во время поцелуя сталкиваются. Ласкаю ее языком, желая лишь одного — напиться Марикой, утолить эту жажду, которая за столько лет измучила меня.

Я хочу снова быть пьяным от ее вкуса, потерять всякие тормоза.

И я действительно слетаю с катушек, облизнув ее влажные губы и вдохнув сладковатый воздух из легких, до такой степени, что начинаю терять связь с реальностью. Забывая, где нахожусь, и что женщина, которую я сейчас исступленно тискаю, мне больше не принадлежит.

Стягиваю лямку с синего комбинезона и в эту же секунду ощущаю боль, как жалом пронзившую мою нижнюю губу. Марика укусила меня. Во рту появляется легкий привкус крови, но даже это меня не останавливает.

Я просто представить не могу, что будет после, когда наш поцелуй прервется. Я снова вернусь в безжалостную реальность одинокого человека, перешедшего все грани морали.

Я поцеловал Марику против воли, не сумев выстоять рядом с ней и минуты наедине, вся моя хваленая выдержка полетела к чертям.

Из-за внезапно всплывших в моей одурманенной голове мыслей перестаю обнимать Марику так страстно. Она пользуется этим, выскальзывает из рук и, прикоснувшись к моим плечам, отталкивает с такой силой, что я удивляюсь.

Пошатнувшись, опять подаюсь к ней, хотя лица уже разглядеть не могу — все будто заволокло пеленой.

Марика замахивается и обжигает меня пощечиной.

Кожа от ее удара горит, растворяя сумасшедший морок.

— Заслужено, — прохрипев, вынуждаю себя больше не приближаться.

Марику люто трясет. Она кое-как спускается со стола и шатко пытается уйти из дома.

— Никогда так не делай, Орхан…

Все случается, как я и предрекал. Она уходит, чтобы, наверное, кинуться в объятия другого. Которого любит.

А я так… Ошибка прошлого.

— Постой! — строгим голосом задерживаю ее и заставляю обернуться.

И все-таки теперь я понимаю, насколько Марика изменилась. Она смотрит на меня, как на чужого ненужного ей мужчину. Стиснув зубы, беру со стола кружку с недопитым кофе и тонкой струйкой лью его на пол. — Я совершенно случайно пролил. Нужно убрать.