Но мне хочется прямо сейчас слиться с бежевым фасадом многоэтажки, чтобы стать незаметной.

Я боюсь заводить новые знакомства и поддерживать старые. Меня не совсем устраивает моя жизнь, зато она стабильная. В прошлом я пыталась думать сердцем, мечтала создать семью с любимым мужчиной, а получился сущий ад. Причем для всех.

Со временем все поутихло, и я не буду нарушать это шаткое спокойствие, потому что уверена: расплата будет слишком жестокой.

— Вперед, — открыв дверь в подъезд, запускаю дочерей.

Квартира у нас достаточно просторная, с нормальным ремонтом. Мебель не из венецианского дуба, но почти новая. На мой диван и двухъярусную кровать в детской вообще муха не садилась. Условия хорошие. Пока есть силы, я много работаю, чтобы у моих детей была нормальная жизнь.

И с хозяйкой квартиры повезло — адекватная, приезжает раз в месяц за деньгами, снимает показания со счетчиков и больше не беспокоит.

Отправляю дочерей помыть руки. Запираю дверь. Оставляю возле порога Кузена, накрытого футболкой с головой.

— А что это с ним? — выскакивает из ванной Лиля, беспокоясь о дружочке.

— Устал голубь. Спит. Я, наверное, его на балкон отнесу. Пусть свежим воздухом подышит, — стараюсь отвадить дочь.

— Кузя же там замерзнет!

— Тогда будет лежать здесь, но ты к нему не лезь. Мне кажется, у Кузена депрессия, и он хочет побыть один.

Дочь, понимающе кивнув, идет в свою комнату. Мои слова услышала и Таня. Она шагает вслед за сестричкой.

Пока дети отвлекаются на свою интересные заботы, я берусь за обыденные дела — разогреваю заморозку для ужина и готовлю спальные места. Поздний вечер воскресенья уже почти год у нас проходит именно так.

И я никого не жду. Однако дрожать меня заставляет звонок в дверь. Черт побери, оказывается, он у нас был, но им так редко пользовались, что я первые секунды теряюсь.

— Кто пришел? — хором спрашивают девочки, высунувшись из детской.

— Понятия не имею, — крадусь к двери.

Аккуратно смотрю в глазок. На лестничной площадке стоит хмурый мужчина. Впервые его вижу. Когда незнакомец вновь нажимает на кнопку, меня словно током бьет, резко пячусь от двери.

— Открывай же! — нетерпеливо говорит Таня.

Вот только у меня по спине ползет неприятный холодок, а на руках проступают колючие мурашки. Увидев непонятного типа возле квартиры, у меня в голове почему-то сразу же возникает образ урода — моего мужа, Толгатова.

Ему на нас плевать. По крайней мере, я на это надеюсь. Страшная мысль о том, что Артур каким-то непостижимым образом узнал, что я спустя столько лет вновь встречалась с Орханом, вызывает настоящую панику.

— Ни звука, — шепнув девочкам, тянусь к выключателю и вырубаю свет.

Быстро пробежав по всем комнатам, гашу люстры.

— Мам, что случилось-то? — девочки тоже волнуются.

А я бы вообще разрыдалась, вспомнив Артура, но при малышках сдерживаюсь.

— Задерните шторы в своей комнате.

Шум на лестничной клетке стихает. На цыпочках возвращаюсь к двери — мужчину в глазок больше не вижу.

Так и не решившись включить свет, потихоньку направляюсь в кухню, чтобы глотнуть воды — от страха пересохло в горле. Прямо из-под крана наполняю стаканчик, но он выскальзывает из рук и падает в раковину. В квартиру уже не звонят тактично, а требовательно стучат.

Лихорадочно соображаю, что делать.

Бежать через окно? Так, мы живем на четвертом этаже. Высоковато для прыжков. Позвонить в полицию? А вдруг Толгатов там всех уже подкупил? Артура хлебом не корми дай взятку всучить. Или мне горой встать и, если негодяй попытается вскрыть дверь, брызнуть ему в лицо каким-нибудь дихлофосом? А есть ли у меня дихлофос?