— Кузéн не хочет в больницу, он хочет с нами. Я его согрею, — тянется свободной рукой к замку на курточке, собираясь спрятать птицу за пазухой.

А Таня, пользуясь бессознательным состоянием голубя, гладит его пальцем по голове.

— Кузя, Кузе-е-ен… какой же он хорошенький.

— Еще чего! — прикрикиваю.

Зная дочерей… точно будет истерика, если я насильно вырву птицу из ручонок Лили и заставлю положить туда, где она его нашла. Поэтому раздраженно стягиваю рюкзак и достаю из него первую попавшуюся тряпку — свою футболку.

Обмотав голубя, забираю его себе, а девочкам строго наказываю:

— Руками после Кузена к лицу не прикасаться и в носу не ковырять!

Маршрутку мы пропускаем, но не теряем надежды уехать на следующей. Топчемся на опустевшей остановке.

Все внимание детей посвящено голубю, а вот я еще издали замечаю шикарный автомобиль. Он перестраивается на полосу для общественного транспорта и притормаживает напротив нас. Тонированное стекло плавно опускается. Из окна черного внедорожника на нас взирает Байрамов.

— Ваши три одинаковые шапки видно даже с Воркуты, — ухмыльнувшись, иронизирует.

А меня прямо подмывает театрально вздохнуть и закатить глаза в ответ на его белоснежную улыбочку и неудачный юмор. И, между прочим, на Орхане даже такой шапки нет. Хотя она ему не нужна. Наверняка в его дорогущем салоне тепло и вкусно пахнет.

— Вообще-то это специальные светоотражающие волокна для безопасного передвижения в темное время суток. А вас, господин Байрамов, каким ветром сюда занесло?

Он неотрывно прожигает меня взглядом.

— Говорю же, светящиеся шапки заметил. Подъехал, а тут вы, гордые и несломленные, морозитесь.

— Не волнуйся, с минуты на минуту примчится наш маршрутный автобус, — в противовес его словам приукрашиваю городскую развалюшку на колесах.

Байрамов кривится.

— Волноваться Толгатов должен, но он положил на вас огромный болт. Артур всегда был дерьмовым человеком. А как же богатый дед?

— Дедушка нас больше не любит! — жалуется Таня, на что я без промедлений одергиваю малышку и вновь поднимаю взгляд на Орхана.

— Не терпится выяснять подробности через детей?

Улыбка исчезает с лица Байрамова, он становится резким и серьезным.

— Если мне будет нужно, я узнаю все и без твоих девочек. Ключевое слово здесь «нужно». Не вижу смысла напрягать людей, платить им деньги, чтобы покопаться в прошлом женщины, которая сделала свой выбор. Но… — сделав паузу, меняет гнев на милость, — подбросить вас могу. Исключительно по старой памяти.

Доченьки на предложение Байрамова уверенно топают к машине, и я хватаю Таню за капюшон.

— Куда к незнакомому человеку идешь?

— Мы же его знаем, мам!

Я как на минном поле, где каждый неверный шаг грозит трагедией. Если соглашусь сесть, Орхан может подумать, что я даю какие-то поводы, а если откажусь — решит, что я боюсь ему показывать, где живу, и вполне допустимо, что тогда Байрамов и впрямь начнет рыть на меня информацию.

Говорят, к хорошему быстро привыкаешь, а я уже целых пять минут сижу в авто премиум-класса как на иголках.

За рулем угрюмый охранник.

Байрамов, закинув руки на подголовник, вальяжно расселся впереди и наблюдает за дорогой через лобовое стекло.

— А ты тоже в этом городе живешь? — спрашивает Танюшка у Орхана.

Я вздрагиваю и незаметно жестикулирую, чтобы малышка помолчала.

— Временно здесь остановился, — не оборачиваясь, отвечает Байрамов. — Не вижу причин заземляться в одном месте, когда можно путешествовать по всему миру.

— Мы тоже путешествуем. Сначала жили в другом городе, потом тут.

— Доченька, — деликатно вклиниваюсь я, — Орхан, наверное, устал после дороги и хочет побыть в тишине, — осторожно посмотрев на расслабленного Байрамова, перевожу взгляд на охранника и подсказываю путь: — сейчас налево.