Изучению физиологии человека в обучении танцоров с каскарой внимания уделяли не меньше, чем тренировкам. Мышцы, кровеносные сосуды, узлы нервной системы, как они работают и как связаны между собой – всё это необходимо знать для того, чтобы поразить противника без лишних усилий. Одним уколом.

Но почтенный лекарь Марзук, обучающий нас этому, говорил только о мужском теле. Тётушки тоже отчего-то не подготовили меня к событию, изменившему мою жизнь. Мне было очень плохо. И физически, и душевно. Непонятно от чего болел живот и кружилась голова. Ещё эти намотанные вокруг бёдер тряпки, сковывающие движения. Отец, когда я, привычно преодолев сопротивление его сестёр, подошла к двери, готовясь к выходу из дома, впервые не задал ритуальный вопрос, а, покачав головой, сказал:

– Всё, Ланат, игра закончилась. Ты стала девушкой. Теперь у тебя начнётся другая жизнь.

И ушёл. Ушёл без меня! Со слезами убежала я тогда в свою комнату, обиженная на весь мир, не желая никого видеть и слышать. Я ничего не понимала. За что? Чем я хуже мальчишек, с которыми училась? Я быстрее всех могу ответить сколько в мархала* парсангов и без ошибок перечислить все признаки близкой воды в степи. Знаю наперечёт основные лечебные травы и способы приготовления настоек, затворяющих кровь. Я помню всё, чему учат танцоров. Потому что мастер – это не только умение виртуозно владеть каскарой, не только умение сплести узор своего индивидуального танца, но и обширные знания во многих и многих областях жизни.

*Мархала – арабская мера длины, равная 46.08 км.

Немного успокоившись, размазала слёзы по щекам и пошла за дом, где в тени раскидистой чинары было устроено уютное место для отдыха. Каменные плиты дворика застилала толстая упругая кошма, у ограды на небольшом возвышении, крытом ярким ковром, грудилась куча разноцветных и разновеликих подушек. Днём тётушки любили здесь пить чай или сплетничать с пришедшими в гости подругами, а вечером отец возлежал, глядя на яркие звёзды и покуривая кальян.

Теперь каждое утро дворик принадлежал только мне. Зачем мне для поддержания гибкости учителя, когда я прекрасно знаю все упражнения? А основные движения танца, вбитые ежедневными тренировками, повторю, даже если разбудят посреди ночи. И пусть у меня пока не сплетается узор моего танца, никто не сможет запретить мне утренние разминки.

2. Глава 2

– Нельзя спать, красавица. Упадёшь под ноги верблюда, погибнешь. Такой нежный цветочек должно беречь. Позволь, я помогу тебе.

Неожиданные слова и пусть лёгкое, но прикосновение к локтю вырвали меня из воспоминаний. Дернулась, стараясь отодвинуться подальше, и покачнулась в седле. Не было для меня в этом движении никакой опасности, но локоть прихватили крепче.

Подняв голову, внимательно посмотрела на «доброжелателя» из-под низко опущенного покрывала, что скрывало меня с головы до ног и от солнца, лишающего кожу нежности, и от нескромных посторонних взглядов.

Незнакомый караванный охранник, у которого не было права заговорить со мной и уж тем более касаться меня. Хотела было вывернуть локоть так, чтобы вылетел наглец из седла и приличия вспомнил, но тут рядом с нами резко осадил своего жеребца начальник охраны – главный помощник караванбаши.

– Абд, разве здесь ты быть должен? – удивился он. Охранник же нехотя отпустил мою руку, отвёл взгляд, уставившись куда-то вдаль. Заметив такую вольность, наиб* схватил нарушителя за ворот кафтана, подтянул к себе и зашипел в лицо как разъярённая кобра: – Ты что творишь, сын хромого осла? Хочешь, чтобы тебя кнутом исполосовали и шакалам на корм кинули? Убирайся немедленно и не смей рядом с госпожой появляться!