Легкие сандалии, просторная туника, короткие широкие штаны, повязка, впитывающая пот, и коса, заплетённая на мужской манер. Впервые я шла по улице на шаг позади отца, как и следует ученику, почитающему учителя. Косу мне плёл отец под дружное причитание тётушек. Словно к престолу Всесущего провожают, удивилась я. А они просто не могли понять, как можно девочку учить убивать.

Клан Скользящих по лезвию – это союз высококлассных мастеров танца с каскарой, древнего искусства убийства. Далеко не каждый правящий мог позволить себе купить услуги кланового мастера. Но жизнь всегда дороже золота, и потому заказов хватало не только мастерам, но и подмастерьям, иногда даже ученикам. Смерть, как и жизнь, товар ходовой.

Все учебные заведения Несса были вынесены за городские стены, и каждое казалось маленькой крепостью.

Непробиваемо толстая, в четыре человеческих роста ограда школы учителя Алесса ин Несса прятала от посторонних глаз казармы, где жили ученики и смотрители, площадки, где с рассвета до заката отрабатывались навыки и приёмы, хозяйственные постройки, где хранились оружие, припасы, одежда и обувь, а также здание с комнатами для теоретических занятий, медитаций и отработки техник, доступных лишь посвящённым.

От дома до ворот школы было не менее парасанга*. Всё это расстояние я шла, стараясь не отстать от отца, не схватить его за подол кафтана и тем более не попроситься на руки. Только через некоторое время пришло понимание, что это была заслуга отца. Он подстроился под мой шаг, время от времени останавливался поздороваться и обменяться новостями со знакомыми или показать мне какой-то ориентир для запоминания пройденного пути.

*Парасанг – арабская мера длины, равная 5.76 км.

В группе я была самой мелкой и слабой. Почти все мальчишки возвышались надо мной чуть ли не на голову, быстрее бегали, выше прыгали, лучше подтягивались. Но, уходя с площадки на дрожащих от слабости ногах, я дала себе слово, что стану не хуже их. Зато в классе, где мы постигали тайны математики, чтение и написание вязи, я стала лучшей.

Несмотря на то, что учить женщин грамоте было не принято, мама хорошо умела читать и писать. Она знала счёт, могла делить и умножать числа, и в доме отца самостоятельно вела книгу расходов. Я всегда с интересом наблюдала, как на чистом листе из-под остро заточенного пера появляются красивые завитушки и изящные штрихи с точками. Очень хотелось понять, что же в них такого важного, почему мама, когда открывает большую толстую книгу, просит посидеть тихо.

Мама никогда не отсылала меня поиграть к тётушкам и всегда отвечала на мои вопросы. А однажды на подносе, засыпанном песком, пальцем провела полоску и сказала, что это буква «алиф».

– Если ты до завтра не забудешь название буквы и сможешь написать её, то покажу тебе ещё две, – пообещала, закрывая большую книгу под замок.

Так играючи я выучила абаджад* и все цифры, могла написать своё имя и прочитать простые, недлинные слова.

*Абаджад – порядок расположения букв в арабском алфавите.

Под вечер, когда домой возвращались, отец спросил, понравилось ли мне в школе.

– По-разному, – нехотя ответила я.

– Объясни.

– Мне понравилось решать задачи, читать слова, которые почтенный Аршад писал на чернёной стене... было очень интересно узнать о том, что у людей есть кости и мышцы... понравилось бегать и прыгать…

– А что же не понравилось тебе, пэри моего сердца?

– То, что я слабее всех, – чуть не заплакав от обиды, ответила я. Но, шмыгнув носом, остановилась и, сжав кулаки, пообещала. – Но я стану сильнее самого сильного и быстрее самого быстрого.