― Да я бы не сказал, что пропасть... ― задумывается Шмелев. ― Так, небольшой овражек. Который у нас просто не получилось перешагнуть.

― Мы и не особо и старались. Оба.

― Тут ты права. И, наверное, зря. Ты хоть и была порой той еще занозой, но то, что я испытывал к тебе... Это было по-настоящему.

― Занозой, значит, ― многозначительно улыбаюсь, впиваясь зубами в шаурму. Шаурма, кофе и людный пирс, куда мы с ревом залетели на байке после улетных покатушек на скорости по городу.

Шумихи, конечно, той еще наделали, но нам хотелось оказаться ближе к волнующемуся морю и закату. Берег для этого не подходил, колеса застряли бы в гальке, так что была выбрана пристань с прямым подъездом.

Последние полчаса так и сидим на Харлее, развернувшись друг к другу лицом. Чертовски романтично на самом деле. Расстояние-то между нами всего ничего: мои коленки буквально утыкаются во внутреннюю часть его бедер.

Только закинуть на него ноги не хватает, чтобы доходчиво дать понять всем с интересом поглядывающим на Шмелева девочкам: «забронировано.

― Еще какой. Экспрессивной, навязчивой, но смотрящей на мир совсем иначе. На драйве и лайте. И мне очень нравилась эта твоя беззаботность. Если честно, больше я ее ни у кого среди своих знакомых после не видел.

― А с малолетками после еще связывался?

― О, нет. Хватило одного раза.

― Так в этом и весь секрет. Беззаботность надо искать среди девочек, что еще не успели прочухать все прелести взрослой жизни, набив себе шишки... Правда будь готов, что они будут слишком навязчивыми, ― хитро добавляю.

― Обиделась, да?

― Нет. Просто решительно не согласна.

― Конечно, не согласна. Ведь это не ты караулила меня у подъезда, чтобы, типа, случайно столкнуться.

Смущенно прячу глаза. Это было еще в самом начале, когда мне безумно приглянулся инструктор по вождению, который абсолютно не торопился оказывать знаки внимания юной ученице. Вот и пришлось брать дело в свои руки.

― Не понимаю, о чем ты. Я правда оказалась там случайно.

― Именно так. Три дня подряд на детской площадке «случайно» тусила в засаде. Соседские бабки на лавочках мне еще тогда все рассказали.

Блин! А вот это косяк.

― Значит, ты знал. И не признался даже.

Мало того, что не признался. После той встречи позвал на первое свидание.

― А зачем? Ты была такой очаровательно непосредственной. И свято верила, что все твои многоходовочки настолько ловкие, что остаются незамеченными.

― Например?

― Например, завуалированные попытки соблазнения. Я оценил.

― Ага. Оценил и соблазнился.

― Ты себя видела? Как уж тут не соблазниться, рискуя пойти под статью? Но оно того стоило, ― почему я всегда робею в его присутствии? Что раньше, что сейчас. Прям какая-то нездоровая реакция. ― Не делай так.

― Как?

― Не облизывай губы. Я ж не железный.

А я облизываю?

Оу, точно. Облизываю. Доедая то, что не сожрала с шаурмой и то, что не успел стереть Крестовский. С собой косметику я ведь не захватила. Сложно думать о деталях, когда в собственной спальне разворачивается настоящее шоу. Но эта Эля...

Пипец Кирилл, конечно, зажрался. Чем его такая красотка не устраивает, что он ныкается от нее под чужими койками? Манерная, утонченная, с выразительными восточными чертами ― за такую каждый второй мужик слюнями захлебнется.

Да чего уж, я бы и сама захлебнулась. От зависти, потому что на ее фоне выгляжу клушей с жирной задницей, так как эта дамочка натурально дезертировавший с подиума ангел «Виктории Сикрет[1]».

Внешне, во всяком случае, а там уж черт знает. Может, у нее столько прибабахов, что меня переплюнет?