Спасибо за ценное уточнение…

— Руки вытяни! — прошипел Игор.

Я вытянула руки; лицо спокойное, губы сжаты. А ведь страшно… как же страшно! Как домой хочется! Лишь бы не заорать, не попросить пощады, ведь бить меня будут не за суету в склепе, не за попытку побега и не за пробуждение мертвеца Айда, а за банальный отказ.

Свистнуло.

Я зажмурилась.

Вскрикнул Игор, и я инстинктивно открыла глаза; мутный от страха взгляд тут же нашел лицо Морхорна – самодовольное, торжествующее. Проморгавшись, я посмотрела и на управляющего: тот еще побледнел, отчего шишка на его лбу сделалась красочнее, контрастнее, а на его руке уже проявился тонкий след от прута.

— За невнимательность, — объяснил маг Игору, и тот, сглотнув, пробулькал:

— Да, хозяин, простите меня, хозяин…

Морхорн посмотрел на Донку и произнес:

— Ты права, Донна, она всего лишь человек. Люди глупы, трусливы и слабы, поэтому и спрос с них меньше. Нелли будет продана, а для вас всех пусть это станет предупреждением. Запомните, сколько ударов и за что полагается, ибо вас, менорийцев, я щадить не стану, как пощадил эту человечишку.

— Да, хозяин, — отозвались слуги с поклонами; Игор тоже торопливо поклонился.

Я же осталась стоять, как стояла; ощущения у меня были такие, словно все эти тридцать ударов я таки получила. Прут исчез из рук Морхорна, и некромант шагнул ко мне, ухватил за плечо.

Мгновение, и мы перенеслись.

— Поняла? — сказал Морхорн, и его глаза полыхнули неестественно-серым. — Ты даже толкового наказания не заслуживаешь. Ты ничто, просто сосуд.

— Так ничто или сосуд? — хрипло уточнила я.

— Пока еще сосуд, но скоро от тебя не останется ничего, — пообещал Айд и, судя по внезапной слабости и хороводу звездочек перед моими глазами, снова вытянул из меня силы, и столько, что я начала проваливаться в обморок.

Упырь – он упырь и есть!

5. Глава 5

— Эй!

Я разлепила веки и увидела лоснящееся мужское лицо.

— Эй! Ты меня слышишь?

Я разлепила губы и ответила… то есть попыталась ответить – слова не получились. Это еще что за шуточки? Я закашлялась, прочистила горло, но снова не смогла и слова произнести.

— Кивни, раз немая, — усмехнулся тот, кто на меня смотрит.

Мало того что Морхорн похитил меня, состарил, запирал, так еще и голос забрал! Я запыхтела возмущенно и начала подниматься.

— Не бузи, — покачал мужик головой. — Я тебе молока принесу. Пьешь молоко-то?

Я кивнула и осмотрелась. Пол каменный, грязный – давно, видимо, не подметали; я на мохнатом и тоже не самом чистом меховом покрывале. Стены голые, без картин и полотен; по обе стороны от двери на стене установлены в держателях факелы, и оттого внутри светло. Рядом со мной, у стены, деревянный стол, заваленный стеклянными сферами, и табурет, а в другом углу куча дребедени: какие-то инструменты, перья, нитки, пуговицы, кошели, пряжки…

Где я? У кого? Морхорн уже продал меня?

Я двинулась, охнула и констатировала, что постарела еще лет на двадцать, если судить по ухудшившемуся самочувствию. А ведь еще недавно благодаря эликсиру козочкой скакала… Пока я потягивалась и искала позу, в которой мои кости не так уж скрипят, вернулся мужик с деревянным стаканом и вручил его мне со словами:

— На. Молока согрел, яйцо взбил, винца капнул и масла добавил. Это тебя поставит на ноги.

Ой ли? От такой смеси и поплохеть может… Но есть хочется, да и силы надо восстановить. Я осторожно взяла стакан, посмотрела на пышную розоватую пену, понюхала «коктейль», попробовала. На вкус терпимо.

Мужик поглядел на меня оценивающе и подошел к столу. Взяв одну из стеклянных сфер, он поднес ее ко рту, нашептал что-то, и когда сфера окрасилась малиновым, опустил на стол. Затем взял другую сферу и произвел с ней те же манипуляции. Сферы пошли в дело одна за другой; я прихлебывала молоко с вином и яйцом и внимательно наблюдала за действиями этого типа.