— Ты же видел! Никто её не заставляет, идёт свободно.

— Ага, как же! А тронуть нельзя.

— Кому она позволит, можно и тронуть, — крикнул Рухр.

В толпе зашумели. Где такое видано, чтобы рабыня сама решала, позволить господину прикасаться к ней или не позволить?

Теперь вперёд выступил Вехр:

— Так это… послушайте! — дождавшись тишины, пояснил: — Принцесса согласна, чтобы её продали, вот и шла сама. Только не каждый хозяин ей годится. Богатого хочет, состоятельного. А такой и колдуна наймет, и заклятие неудобное разрушит. А голодранцы всякие, что только орать способны, могут не суетиться.

Эльчиане показалось, что резкие слова пастуха обидели зевак. Толпа заволновалась и стала расступаться. Оказалось, что люди освобождали проход для особого покупателя. По довольно широкому коридору плыл одетый в атласный, расписанный замысловатыми узорами халат мужчина с чёрной бородой и чалмой на голове:

— Сколько просят за неё? — спросил он, остановившись прямо перед помостом.

Торговались здесь с помощью жестов, их Эльчиана не понимала и не смотрела на знаки, которыми обменивались торгаш и потенциальный покупатель. Минуты через две появился ещё один желающий заполучить заморскую принцессу. Для него путь не освобождали, высокой худощавый мужчина в тёмном камзоле прокладывал себе дорогу кулаками.

«Переговоры» перешли в активную фазу. Особенно темпераментным был «камзол», но и «халат» не уступал. Торговец даже вспотел от напряжения, а пастухи так вообще окаменели, не веря своему счастью. Конечно, половина барыша уйдет в оплату услуг продавца и шамана, но даже оставшееся — целое богатство.

Азарт сбил выкрик из толпы:

— Вы бы это! Узнали у принцессы, с кем пойдёт! На аркане-то не потащишь!

Эльчиана вздохнула: таскали её и на аркане. Хотя крикнувший прав, лучше бы ей самой выбрать хозяина. С кем будет проще договориться? С богатым и уважаемым или с юрким и предприимчивым? В наступившей тишине она сделала шаг вперёд и указала на худощавого:

— Этот!

«Камзол» успел подарить ей ободряющую улыбку, но откуда-то налетели крепкие мужики в кожаных доспехах, схватили его и поволокли прочь. Халат веско заметил:

— Где такое видано, чтобы рабыню спрашивали! Пойдёт! А не пойдёт, здесь и зарежу!

По зрительским рядам прокатился вздох. Похоже, в словах покупателя никто не усомнился.

***

Невольничий рынок, куда принцессу привезли от шамана, раскинулся на берегу речушки, протекавший неподалёку от города. Именно так все и говорили: Город. Идти по жаре было трудно, Эльчиана рассчитывала на карету, но ей не предложили даже телеги. Топали пешком. Впереди — новый господин, за ним — купленная им рабыня, с двух сторон от неё — вооружённые кривыми саблями охранники. Хозяин нарочно громко приказал им прикончить девицу, если та вздумает бежать.

Бежать! Куда?

На обочинах стояли любопытные. Они расступились, давая дорогу мужчине в богатом халате и чалме, и пялились на его приобретение. Иномирянка шла, гордо подняв подбородок и распарив плечи, как будто её ждал великосветский приём, а не полнейшая неопределённость во власти чужого и даже чуждого ей мужчины. Держала лицо, излучая спокойствие и уверенность, хотя цепочка, наброшенная ей на запястья вместо предложенного пастухом ремешка, вынуждала скрестить руки перед собой. Если бы Эльчиана могла думать хоть о чём-то, вспомнила бы, что так ходила по дворцу её бабушка — вдовствующая королева-мать. Разумеется, руки ей никто не связывал, у бабушки часто ныли суставы, вот она и приобрела привычку постоянно потирать руки.

Мысли о близких людях и родных местах могли бы отвлечь от страшной действительности, но ландийская принцесса решительно гнала их: не время ностальгировать! Нужно внимательно наблюдать, подмечать всё важное и в зависимости от ситуации разрабатывать план возвращения к холмам. Плохо, что Эльчиана так и не узнала, как называется место, куда вывел её портал. Ну, ничего, можно и сообразить: от пещеры до селения, где живёт Хрумаха, от силы день пути, а до города ещё полдня. Доберётся! Если только её не увезут отсюда ещё куда-нибудь.