Я думала, больше никогда не вернусь в свое прошлое, так тщательно забытое, укрытое от меня памятью. Но перед глазами опять стоял день, когда после долгой болезни я вернулась в школу. Это был пятый класс.

Я просто заступилась за свою маму, которую на улице остановил незнакомец. Она сначала отталкивала его, стараясь закрыть собой меня. Но потом он вынул нож и приставил к её шее.

Он просил деньги. Он просил отдать сумку. Но мама потом рассказывала, что она замерла, будто окаменела, и не могла даже пошевелить рукой. Только шептала:

— Алиса, беги, беги, прошу, дочка, убегай!

А я, не раздумывая, повисла на локте этого бандита, пытаясь помочь ей, мне хотелось одного – чтобы он убрал нож подальше от маминой шеи.

И он оттолкнул меня той же рукой. Наотмашь, а нож полоснул по щеке.

Мне не было больно. Было горячо от хлынувшей крови.

И тогда мама очнулась, оттолкнула его, схватила меня в охапку и побежала. Она даже не обернулась. И как потом рассказывала: даже не задумалась, что он может напасть сзади. Лишь бы спасти меня. Благо больница была недалеко. Рассказывали, что мужчины пытались меня забрать, чтобы помочь, но мама не отдавала. Она бежала по тёмному городу, прижимая моё лицо к своей груди так, что мне трудно было дышать.

А потом, через несколько месяцев, почти перед летними каникулами я вернулась в школу…

Я вошла в класс, стараясь держаться как можно незаметнее. Но разве можно спрятать то, что у тебя на лице? Свежий, еще багровый рубец тянулся от виска почти до подбородка.

После больниц и операций зеркало стало моим злейшим врагом, а потом и взгляды... Шёпот пополз по классу, как ядовитая змея. Я опустила голову, пытаясь раствориться в воздухе, но чувствовала, как десятки глаз сверлят мою спину.

Учитель радостно объявила, что я вернулась, что мне нужна поддержка. Девочки потянулись, чтобы выразить её, но только пока в классе была Наталья Андреевна.

И вот через пару часов, словно гром среди ясного неба, раздался громкий издевательский голос: "Эй, Алиса, а что это у тебя такое? Тебя что, медведь подрал?".

Класс взорвался хохотом. Я почувствовала, как мир вокруг рушится. Кровь бросилась к лицу, сердце бешено заколотилось в груди. "Медвежьи отметины, вот это да!", – не унимался задира, и его противный голос тонул в общем гуле насмешек. Слезы обожгли глаза, но я стиснула зубы.

Нет, я не покажу им свою слабость, они меня не сломают. Дома меня ждёт мама, мои книги, вечером вернётся папа. И я ни за что не расскажу им о том, что пережила в школе.

А позже меня стали называть Страшилище. Вместо Алисы я стала вот этим.

И только перед выпускным классом, когда родители узнали подробности моей школьной жизни, мы переехали, чтобы начать новую жизнь. А я попала в золотые руки лицевого хирурга.

А еще через пару лет шрам стал белым, тонким, как линия, проведенная иглой. Я выучилась в университете, стала опытным биологом. Темой диплома и направлением дальнейшей работы косметологом стало изучение новых растений. Я хотела трудиться в поисках лучшего результата после таких операций, как моя

Множество разработанных мною кремов, сывороток, пластырей и даже таблеток на основе трав помогают женщинам всего мира. Но когда мне пришлось поехать в родной город, встретив одноклассника, услышала:

— О! Алиска! Неужто это ты, Страшилище? Тебя не узнать!

Вот так. Ты можешь стать даже космонавтом, открыть новые планеты, завести дружбу с инопланетянами или покорить Эверест, но если в школе была Страшилищем, останешься им навсегда.

Память с большой охотой открывала мне всё новые и новые воспоминания из того ужасного времени. А я смаковала их, как красный острый перец, зная, что они нанесут только новые раны. Но, видимо, это нужно было пережить.