— Давай, рассказывай,- выдохнула я, но потом осмотрела ровные стопки разобранных документов. - Может, не здесь? А то я уже думала спалить к чертям и этот кабинет, потому что не понимаю ничего. Идём в гостиную, - я встала и обошла ошалевшую и замершую в дверях от моего поведения и от моих слов о поджоге Марфу.

Она догнала меня через минуту, а потом в гостиную вошла Елена с подносом, расставила на столике чай и какие-то сладости. Наверное, я слишком громко возмущалась, и кухарка решила меня задобрить. Она снова мельком, с ужасом глянула на моё лицо и, поймав взгляд, мышью пронеслась мимо. Наконец стало тихо.

— Это плохие новости, Марфа?

— Н-нет, они просто новости. Приходило на днях письмо. Из Петербурга. Но вы были ещё плохи. А сейчас…

— Не тяни, прошу. И так тошно, - мне хотелось спрятаться в самый тёмный угол и сидеть там, вслушиваясь в стук сердца, нежа воспоминания о моей потерянной жизни.

— Аркадий Петрович. Ваш жених. Пока помолвка не была объявлена, но вы хотели этого брака, - Марфа говорила уверенно, чётко, глядя на меня ожидающе.

— Так… Хорошо. Жених, значит. И ты уверена, что я его любила?

— Ну, любила ли… не моё дело, да и какая любовь при знакомстве и всего двух - трёх встречах, — экономка, казалось, не врала, но что-то тут было тоже нечисто.

— Марфа. Ты теперь не только мне за мать, но и за память мою, — заломив руки, напевно протянула я, надеясь, что трону сердце её, и она пожалеет меня.

— Хотели вы выйти за него, хотели. Вот только я бы не отдала вас за него. Да и Николай Павлович своего согласия не дал ещё. Так что можно и отказать, но ведь… нет больше здесь родни у вас.

— Вообще? Я понимаю, мне опекун нужен, так? И кто им может быть? – я даже выдохнула, поняв, что жениха можно слать лесом. Да он и сам, наверное, увидев меня, побежит, высоко поднимая колени. Наследство-то невелико. Так и бороться особо не за что!

— Писал, что дела свои торговые заканчивает и к концу месяца непременно вернётся, - продолжила Марфа про этого Аркадия.

— А какой он, Аркадий Петрович? - осторожно спросила я.

— Видный мужчина, статный. Из купеческого рода, дело своё имеет. Строгий, правда, но по делу, по-мужски. Вы так счастливы были, когда он предложение сделал, — Марфа осеклась, видимо, поняв, что её небрежный тон в его адрес может быть совсем лишним. Мы с вашим отцом были очень удивлены этим.

— Строгий, значит… по-мужски, — я постучала пальцами по столу, снова заметив шрамы на запястьях. – А ведь под этой строгостью и злость может быть, правда?

— Так и есть, Верочка, - почуяв, что я клоню туда, куда надо, снова заластилась Марфа. Она готова была поддержать что угодно в пользу отмены помолвки с этим Аркадием.

— Значит, отменяем Аркадия. Ты читать умеешь. А значит, и писать?

— Конечно! – она даже несколько оскорбилась этим вопросом.

— Тогда напиши ему от моего имени: мол, страшна я, аки червь, уродлива и корками покрыта. И не могу жизнь его сломать, - продиктовала я.

— Аки червь? Так и написать? – Марфа уставилась на меня.

— Да, так и пиши! – я застучала по столу мотив известного марша. Одна проблема была решена. Оставались средства на житьё.

7. Глава 7.

Все утро следующего дня мы с Николаем изучали пожарище. Он вызвал мужиков, с которыми они разобрали крышу. Благо здание было покрыто черепицей, и разбирать можно было без крана.

Параллельно я осматривала территорию вокруг дома. Усадьба была большой, но мне показалось, что сгоревшая лаборатория, стоящая поодаль, раньше была частью дома, поскольку сам дом, имеющий вид буквы “Г”, раньше, скорее всего, был П-образным.