Он попробовал успокоить Жоржа, но тот был безутешен. 

— Алекс, это же портативная, то есть переносная пространственная дверь! — сокрушался он, — Да она же... нарушает все законы портальной магии! Ты понимаешь? — Феликс не понимал, — портальные двери могут быть только стационарными, — в голосе здорово потрепанного за этот день разбивателя женских сердец слышалось неподдельная горечь утраты, — переносные двери, это как если бы... не знаю, как если бы люди ходили на работу по воде или всамделишные белки грызли бы золотые орехи... они… да просто не существуют! 

— Как, например, драконы? — уточнил Феликс.

24. Глава 24. От первого удара

Ad primos ictus non corruit ardua quercus.
От первого удара не падает высокий дуб (лат.).

— Пусть будет у тебя, — Йелдыз забрала у Зинаиды и тут же протянула Феликсу веревочку с вертящимся ключом, — только больше не вешай на тело. Храни в сухом темном месте, — усмехнулась вампирша, — недоступном для беременных женщин и детей.

Она смотрела на него снизу вверх. Маленькая и тонкая, как березовый прутик. 

— А почему, — Феликс осторожно взял подвеску, — место должно быть сухим?

Спросил просто так. Принимать артефакт молча не хотелось. 

— Чтобы железка не заржавела, — рассмеялась Йелдыз.

О детях и беременных Феликс уточнять не стал. Наверняка у дарительницы найдется какое-нибудь объяснение, в ходе которого он в какой уже раз почувствует себя маленьким наивным мальчиком.

Странная пустая комната оказалась заперта: ни обыкновенных для такого чуланчика швабр, ни ведер, ни гор никому не нужного хлама здесь не оказалось. Только массивная бронированная дверь с круглыми блестящими заклепками. 

«Можно было бы и постучать, — подумал Феликс, глядя, как вампирша втыкает заострившиеся пальцы в железную дверь, с силой дергает ее на себя вместе с дверным косяком и по-хозяйски ставит рядом с пустым теперь проемом, — наверное...»

Со стен зашелестела на пол штукатурка. По бокам из дыры торчали металлические штыри.

Комнатку залил теплый свет. 

Йелдыз шагнула в этот луч и вышла наружу. Остальные — за ней.

В помещении, занимающем целый этаж, три стены из четырех оказались стеклянными, до потолка, прозрачными перегородками, отделяющими пространство внутри здания от города снаружи. Они пропускали внутрь только веселый солнечный свет и гасили треск и гомон мегаполиса, растекающегося во все стороны от полупрозрачной башни. Основание её было в самом центре суетной чехарды, в которую играли крошечные фигурки людей и машин. 

Залитый же светом офис, который пришел на смену беспокойным деревенским сеням, был на последнем этаже, выше — только небо. Обыкновенно — дымное и туманное, сегодня — нежно-голубое, радостное, ни облачка. Весь город — как на карте.

Офис в модном последние годы формате опен спейс, без стен и перегородок, был плотно заставлен рабочими столами, диванами и диванчиками, пушистыми зелеными пальмами в кадках и небольшими зонами для деловых переговоров — в общем, всеми атрибутами современного офиса высокотехнологичной и шагающей в ногу со временем компании. 

Офис, плотно населенный хорошо одетыми и дорого обутыми сотрудниками. 

Офис, перечеркнутый из края в край снежно-белым шелковым ковром с длинным ворсом. Таким длинным, что урони на него колокольчик — он упадет без звука. Ковёр дорогой, но уложенный наискось, будто случайно — от двери в каморку для швабр (без швабр) до самой дальней стеклянной стены с видом на закат.

Офис, плотно погруженный в тишину. Будто кто-то неведомый выключил звук.

Только где-то за раскидистыми пальмами плевался бумагой принтер.