Йелдыз на ходу втянула когти и направилась в сторону заката, оставляя черно-рыжие следы жирной уральской грязи на белоснежном ковре. 

Феликс сделал шаг за ней и сразу пожалел о своем поспешном решении. 

Определенно, стоило приотстать. Идти после Зинаиды и Жоржа. Смотреть, как те будут реагировать на происходящее и что будут делать, а потом уже повторять за ними. 

Сейчас же он шел за Йелдыз, нещадно увеличивая счет за химчистку дорогого ковра, и совершенно не понимал, что же делать дальше.

Он старался не смотреть вокруг так старательно, что на полпути чуть не запнулся о чашку с кофе, стоящую на полу рядом с длинноволосой брюнеткой. Девушка сидела на коленях у края ковра, прижавшись лбом к полу и, кажется, не дышала. Если бы неволосы, собранные в два пышных хвоста, разбросанные паутинками по полу, можно было бы принять ее за статую. Только они выдавали стремительность движения, в котором она завершила все свои дела и упала, а скорее — рухнула — на пол, с нечеловеческой ловкостью успев поставить на пол чашечку с недопитым американо. 

Как и все сотрудники этого шикарного офиса, при появлении Йелдыз девушка была занята каким-то делом. Может, шла по своим делам? Или у нее был перерыв? Или кокетничала с парнем в узких брюках и блестящих лакированных туфлях? Тем, что преклонил колени в полуметре позади, у тонконогого столика с кофейником и сладостями в вазочке.

Чем бы они ни были заняты до появления вампирши, сейчас они все лежали на полу. Молча. Смиренно. Покорно. Недвижно.

Высокий ворс скрадывал шаги и Феликс совершенно не мог понять — идут ли за ним коллеги? 

Он не удержался — обернулся. И тут же чуть не налетел на Жоржа. Они с Зинаидой шли всего парой шагов позади. 

Вид ковра за их спинами представлял жалкое зрелище. Казалось, по нему катались небольшие, но очень грязные, лесные кабанчики. Впрочем, что-то подсказывало Феликсу — каким бы астрономическим ни был счет за химчистку, им его предъявить, как минимум, постесняются.

«Сколько же здесь человек работает? Двести, триста? — Феликс попытался прикинуть количество, но как посчитать тех, кто лежит мордой в пол, будто к ним спецотряд приехал с обыском, — они еще и не дышат, кажется!»

Принтер допечатал документ и торжественно затих. К своей цели Йелдыз шла в полной тишине. Наконец, ковер закончился у массивной дубовой столешницы на прозрачных опорах. Казалось, что продольный срез многовекового дуба висел в воздухе. Йелдыз прошла за стол, повернула кресло, чуть откатившееся в сторону, как если бы сидевший в нем резко вскочил и рухнул бы на пол в поклоне. Впрочем, Феликс готов был бы поспорить, что так оно и было. 

Вокруг стола, что странно, никого не наблюдалось. Только мужской пиджак с тонким запахом сандала и ежевики остался висеть на спинке кресла, намекая, что место за этим столом обитаемо.

Йелдыз легко села в кресло, подтолкнула его поближе к обработанному хитрым составом куску мертвого дуба, положила худенькие бледные ручки на некогда мощное древесное тело и обвела хмурыми серыми глазами внешне безлюдный этаж.

— Господа, — ее голос зазвучал весело и непринужденно, — у меня для вас пренеприятнейшее известие. Я в восторге, — продолжала она, не скрывая радости, — от того, как московский офис ведет дела и решила лично насладиться вашими успехами. 

В тишине, прерываемой звуками лифта в глубине здания, щелкнул дверной замок. 

Вампирша и до того смотрела именно в тот, самый дальний угол, где открыла дверь. Кажется, она и так знала, что та откроется. Знала также, в какой момент.