Мэри со мной не разговаривает. Не то чтобы я ее в этом виню. Джордж сидит за игральным столом и старательно делает вид, что меня не существует. Его чернильный камзол настолько же гладкий, насколько сам он помятый с похмелья.

Брат отводит глаза, когда чувствует, что я смотрю. Зато Генри Норрис уставился на линию моего несуществующего бюста. А рядом с ним хмурит густые брови Джеймс Батлер, мой будущий муж. Единственный, на кого я не хочу смотреть.

А в дальнем конце стола находится тот мужчина с кентским акцентом, имя которого я никак не могу вспомнить. Он одет в зеленое, будто современный Робин Гуд. И он щурится, когда перехватывает мой взгляд. Я спешу отвести глаза, но уже поздно — похоже, он меня заметил и узнал.

— Анна!

Он выпрыгивает из-за стола и подлетает ко мне. Его движения полны скрытой силы и гибкого изящества.

— Не видел тебя с тех пор, как свалился со стены в Хивере, — он широко улыбается. — Между прочим, сломал тогда палец ноге, и всё из-за тебя!

Я проглатываю ком тщеславия. Вообще-то, он видел меня уже много раз, но просто не помнит. Или намеренно делает вид?

Он скрещивает руки на груди, вздергивает подбородок и оценивает меня своим убийственно-синим взглядом.

Кажется, он ожидает, что я его узнаю. Я давлю виноватую улыбку.

— Простите, сэр, но я вас не помню.

Он смеется.

— Томас Уайетт.

Мои брови взлетают наверх. Ну конечно! Боже, где были мои глаза? Как я могла его не узнать? Наши родовые замки стоят по соседству, и в детстве мы с ним и его сестрой Мэг часто играли вместе. А по возвращении в Англию я много слышала о нем. Слышала, что он стал поэтом и негодяем. Обаятельным негодяем.

Говорят, что в постели он бесподобен, и многие дамы уже испытали на себе его страсть. Интересно, Мэри в их числе?

— Не думал, что ты сможешь меня забыть, — усмехается он. — Мы так славно играли в фонтанах моего отца. Голышом. И без ведома родителей, конечно же.

Он подмигивает, а я задыхаюсь от возмущения. Что за наглые намеки?

Мужчины смеются, а дамы у окон хихикают. Я бросаю взгляд на Джорджа, который смотрит на меня так, будто нахальство его друга — моя вина.

Уайетт победно улыбается, и мне не терпится стереть эту наглую улыбку с его лица. Не могу позволить ему взять надо мной верх.

— Неудивительно, что я вас не помню, мистер Уайетт, — говорю я как можно слаще. — Мы ведь были такими маленькими.

Я делаю паузу и распахиваю глаза с напускной наивностью.

— Хотя, некоторые вещи с годами остаются такими же маленькими. Вероятно, я могла бы узнать вас по вашей маленькой… детали?

Джордж давится вином, а Норрис бьет ладонью по столу и громко хохочет. Губы Уайетта дергаются, а глаза внимательно изучают мое лицо.

Когда он снова обретает голос, то звучит мягко и с вызовом.

— А не хочешь ли взять это дело в свои нежные ручки, моя дорогая Анна? Я покажу тебе всю правду о моей... детали.

Вот ж дьявол!

Мужчины одобрительно гудят и смотрят на меня. Они будто наблюдают за теннисным матчем. И я отвечаю прежде, чем успеваю подумать.

— Тогда мне придется тщательно взвесить это великое дело, мистер Уайетт, а то ваша правда может оказаться слишком горькой, чтобы ее глотать.

Глаза Уайетта округляются, а я в ужасе закусываю губу. Ну и что я наделала? Такое непотребство достойно трактирной девки, а не королевской фрейлины.

Норрис заходится в истерике. Батлер, о присутствии которого я напрочь забыла, выглядит так, будто проглотил жабу. Джордж вскакивает, выбивая из равновесия кубок с вином, и ловит его за секунду до падения.

— Моя остроумная сестра! — восклицает брат.